Веранда в лесу - [168]

С а в е л и й. Спасибо! От души большое спасибо.

Ш е с т е р н и к о в. Как самочувствие, Елена Никаноровна?

С а в е л и й (опережая ее). На ять, на ять себя чувствует!

Ш е с т е р н и к о в (внимательно). В источник все еще ходите?

С а в е л и й (чуточку раздражаясь). Ходит, ходит, когда баня не топлена. На ять она себя чувствует! Чего спрашивать, Николай Борисыч? Поправилась — и делу конец. Лёля моя теперь будет долго жить. Это вопрос решенный!

Ш е с т е р н и к о в (чуть улыбаясь). Абсолютно согласен. Я не спорю, Савелий Егорыч. Существует гипотеза, что срок жизни в каждом из нас запрограммирован при рождении.

С а в е л и й. Не совсем верно, извините, будьте добры. У меня был командир отделения из учителей, он так говорил. Человеку жизни отпущено ровно столько, сколь в нем любви. Значит, как только вся любовь истончается, сразу смерть подходит.

Ш е с т е р н и к о в (несколько мгновений внимательно смотрит на него). Готовьтесь, Савелий Егорыч, грузовик будет. До свиданья. (Идет на берег, стоит, закуривая, на ветру ломая спички.)

С а в е л и й (строго). Неси самовар, Лёля.

Она уходит. Он сел у стола, задумывается.

Ш е с т е р н и к о в. Вот он сидит и думает, и, может быть, я знаю, о чем. Он часто думал о Братской ГЭС. Это пунктик был, ему очень хотелось туда. В те годы переселялись тысячи граждан. Как будто вся страна в вагонах ехала. Отзвуки переселений и песни новых строек докатывались до нас и очень волновали его. (Чуть помолчав.) Удивительной была его вера в давшинскую воду. Никаких колебаний! В нем жила какая-то звериная связь с природой. Знаю, есть что-то сентиментальное в моей тайной зависти к нему, но что было, то было. Я не таюсь, стал забывать Люду, но он заставил меня думать, что лечил я ее как-то не так. Он просто гнал жену каждый вечер в источник, заставил принять бессчетное число ванн, хотя я предупреждал об опасности. И потом, когда уже чувствовала себя здоровой, чуть что — уверенно посылал принимать ванны. Я был весь там, в городе, когда Люда болела, вы знаете почему. Он полностью отрекся от самого себя, я не сумел. А самым удивительным было вот что. Он гнал жену в источник, но когда она предложила ему полечиться водой, то испугался и отказался в ту же минуту. Почему потом согласился, не знаю и вступаю в область предположений. Понадеялся, возможно, по меньшей мере на волшебство: поверил в мужские разговоры про источник. Это всего лишь фантазия.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а  несет самовар. Ш е с т е р н и к о в  исчез.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а (задумчиво наливает чай, садится). Знаешь, Савелий, что я надумала? Тебе надо источник попринимать.

Он молчит, не поднимая глаз. В молчании упрямство.

Слышишь, что сказала?

С а в е л и й. Не пойду. У меня есть другое средство. Панты я буду пить. Они у меня давно сохнут. Второй год. Я их найду и буду пить.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Кто сказал, что их пить полезно?

С а в е л и й. Все говорят, панты полезны. От всех болезней выручают. Надо было Пашке немного выделить на дорогу.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а (осторожно). Источник тоже не помешает.

С а в е л и й. Нет! (Отодвинул чашку, встал.) Не лежит душа к нему. (Одевается насупленно.) Пойду сделаю топорище.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Лежать надо. И топорище не нужно нам.

С а в е л и й (спокойно). Нужно. Ты, Лёля, не командуй, а то у нас в дому неизвестно, кто баба, а кто мужик.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Как тебя лечить, Савелий? (Смотрит на него, вытирает слезу.) Не знаю я, как тебя лечить!

Он надевает брюки. Упрямо молчит, сжав губы.

(Неожиданно мягко.) Поди уж, натаскай воды, старичок.

С а в е л и й (выпрямившись, удивленно смотрит на нее). Ты что так величать меня стала, Никаноровна?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Так ведь я это так. Был бы ты старичок, разве бы я стала тебя так называть?

С а в е л и й (отчужденно). Верно. (Уходит в глубину, гремит ведрами и возвращается, ставит ведра у ног, садится.) Ты у меня молодая. Скоро совсем не буду нужен тебе.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Чо, сдурел? Здрасьте, я вас не узнала.

С а в е л и й. Так говорю. Просто так говорю, и все. Ты совсем молодая женщина.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. У нас разница всего десять лет.

С а в е л и й. Большой срок десять лет. Большой, Лёля!

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Я женщина. Из материала-то я из какого сделана?

С а в е л и й (самодовольно вдруг усмехнувшись, убежденный ею). Это — да! Материал-то у вас хреновый. Пойду по воду.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Нет уж, стой. Дай слово, что будешь в источник ходить. Сам говоришь, ломота в теле. Я болела, тебя слушалась. Вода спасла меня, значит, тебе поможет.

С а в е л и й (думает, потом смеется тихо, лукаво). А знаешь, пожалуй, верно! Буду источник принимать и панты буду пить. Сразу два лечения: одно снаружи, другое снутри. Согласен, разумно будет. А ты тоже со мной поди!

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Ты чо говоришь? Как же понять тебя?

С а в е л и й. А как говорю, так и действуй.

Она смотрит на него неуверенно.

(Смеется негромко.) Вместе в водичке полежим!