Веранда в лесу - [139]
Коровин садится, вкусно раскуривает трубку.
Ч е р в о н и щ е н к о (Светлане Николаевне). Мы утречком на озера. На «Волге» Сергея. Вы — как?
Светлана Николаевна качает головой: нет!
Светлана Николаевна лошадей любит. Поразительная наездница! Кочевали мы тут по заповеднику несколько деньков…
К о р о в и н (со смешком). Вдвоем?
Ч е р в о н и щ е н к о. Да. Чудо, как в седле держится!
С в е т л а н а Н и к о л а е в н а (поначалу сдержанно). Двадцать лет обучаюсь верховой езде, со дня замужества. Десять лет назад здесь ни одной автомашины не было. При муже запрещалась любая хозяйственная деятельность. Даже санитарные рубки не велись. И дорог к нам не было! А ту, что звалась дорогой, муж перекапывал ежемесячно. Дорогу асфальтом залил небезызвестный Борянов. Не знаете? Много он натворил. В зоне полного покоя успел дачу выстроить для самых главных охотников области. Долго мы боролись, Гречихина прислали. Этот закладонщик сам ушел, зарплата мала, а Самуилов пятьсот гектаров пашни распахал.
К о р о в и н (с грустью). Д-да! Недород в стране был, недород. (Молчит.) И хозяйство, конечно, у вас в связи с этой пашней агромадное… Но скажу не таясь, дорогие мои, ликвидировать пятьсот гектаров, которые уже по бумагам прошли… задача на уровне… На очень высоком уровне! Да ничего, бог милостив. Территория у вас — королевство по европейским масштабам. И леса у вас, и озера, горы, болота, поля!
Ч е р в о н и щ е н к о. Я на сессии выступал. Заповедника нет, сказал. Нет и нет! Надо заново создавать.
С в е т л а н а Н и к о л а е в н а. Умница вы, Иван Степаныч.
К о р о в и н. А не перегнул ли, Ваня, палочку?
Ч е р в о н и щ е н к о. Пашню нужно ликвидировать. Ради нее у нас тракторы, парк машинный, штат. И квартиры уже требуют! И строить придется. А зачем? Мы же заповедник, Сергей. Мы и так, как медведь в берлоге, обложены. Деревни вокруг, заводы, базы спортивные, дороги, кемпинги, дома отдыха! Все лезут, охрану и всех нас называют гестаповцами. За браконьерами, говорят, следите. Следим! Но браконьер уходящая фигура, а Центральный совет по туризму приносит вреда куда побольше.
Давно уж подошли, разбрелись по веранде Морягин, Челознов, Лида. Все сейчас смотрят на Коровина.
К о р о в и н (куря, загадочно улыбаясь). В Найроби был, в Африке. Львы, рядом газели, антилопочки, никто не ест никого. Спокойно относятся к появлению человека. И к машинам. (Хохочет.) Обезьяны наглые. Садятся на крыши машин, относятся к туристам как к бедным родственникам. Ну, и сафари там, в Африке, между прочим. (Сосет трубку.)
Ч е л о з н о в. А скажите, пожалуйста, почему вы так важничаете? И что значат эти ответы метафорические?
С в е т л а н а Н и к о л а е в н а. Боречка! Сколько выпили?
Ч е л о з н о в. Немного, очень немного. Вы мою правдивость знаете. Просто я иносказаний не люблю. А вы, товарищ Коровин, мне понравились, потому что умный. И, видно, очень умный!
Дружный смех проносится по веранде.
Не сердитесь! И вы, Света, не сердитесь… Я не биолог, но в том дело, что сам однажды сдуру поехал в Африку, я тогда в прокуратуре служил, в Найроби как раз! Ну, естественно, за счет профсоюза ездил… Не понравилось. Люди веселые, а не понравилось. Ну, словом, не нужен мне берег турецкий, и Африка нам не нужна! На этом континенте, извините, недавно еще без брюк ходили и живут пока за счет своих зверей и нефти, кажется… А мы этот период уже прошли. Еще при Иване Васильевиче Грозном. А при Петре Алексеевиче уже решили беречь дары земли нашей. Вам никто не говорил, что вы на Черчилля похожи?
К о р о в и н (сдержанно улыбаясь). Говорили. Я толстый.
Ч е л о з н о в. Извините меня. Вы патриот, убежден. Я ведь понял, почему вы про Африку… Мне, правда, противопоставление не понравилось. Вы потому про Африку сказали, что вам про пашню сказать нечего.
К о р о в и н. Совершенно верно, дорогой!
Ч е л о з н о в. Все сходится. Душа болит, но пашню ликвидировать трудно.
К о р о в и н. Невозможно почти.
Ч е р в о н и щ е н к о (улыбаясь). Вы кто же будете? (Слегка кланяясь.) Я Червонищенко, директор заповедника.
Ч е л о з н о в. Я Челознов, подполковник милиции.
Ч е р в о н и щ е н к о (с вопросительной улыбкой). О!
Л и д а. Борис Алексеевич — мой бывший муж. Он сыщик, Шерлок Холмс. Тебе, Боря, чаю надо попить. Идем-ка!
Ч е л о з н о в. С удовольствием! (Идет с Лидой к столу.)
С в е т л а н а Н и к о л а е в н а. Наконец-то! Пахомов показался.
К о р о в и н (вспоминая). Пахомов? Это какой же? А?
М о р я г и н. Читали книгу «Почва и лес»?
К о р о в и н. Да, да, да! Но фамилию-то я в связи с другим в памяти держал… В Улыбине бо-о-льшая драка была! Эхо до нас докатилось. (Доверительно.) Строители, прохвосты, ссылались на состав воды. Состав был нужен якобы, как там. Оказалось, химкомбинат мог стоять где угодно. Газеты писали. И виноватых нет! Промышленники очень сильны. Да он, Пахомов, молодой вовсе…
С в е т л а н а Н и к о л а е в н а (негромко). Это его жена… Она не совсем здорова…
По ступеням поднимаются А н я и П а х о м о в.
Знакомьтесь, товарищи, и за стол!
Аня садится в качалку, качается.