Веранда в лесу - [129]

Она молчит там, в глубине, словно не слышит.

(Старосельскому.) Вызови Яранцева.

С т а р о с е л ь с к и й. Попробуешь заставить?

Г о р ч а к о в. Я такие вопросы не решаю единолично.

С т а р о с е л ь с к и й. Все же не понимаю.

Г о р ч а к о в. Чего не понимаешь?

С т а р о с е л ь с к и й. Я тебе звонил. У меня были конкретные предложения.

Г о р ч а к о в. Они неприемлемы. Ты знал это!

Пауза.

С т а р о с е л ь с к и й. Ты так говоришь, как будто я все заранее предусмотрел, даже предвидел отказ Яранцева. Кого хочешь убедить в этом? Себя? Может, Лиду? Вспомни! Я тебе звонил в четверг, в пятницу. Вчера и позавчера я опять тебе звонил из Матаранки. Ты отвечал официально, категорично, так, наверно, и нужно, но я тебе звонил…

Г о р ч а к о в. Ты просто ставил условия.

С т а р о с е л ь с к и й. Объяснял свою тревогу как мог. Мне не было приятно звонить тебе. Но пусть, согласен, мой тон был не совсем подходящим, но дело же не в словах…

Г о р ч а к о в. Ты говорил: освободите директора медного завода. Освободите директора никелевого завода. Наконец, ты говорил: освободите заместителя директора Комплекса Григория Васильевича Жигалина… Все с основного производства! Все первачи!

С т а р о с е л ь с к и й. Сюда и нужен первач. Конечно, ты вправе спросить: почему я звонил тебе? Почему не в дирекцию? Не в Москву? Но я был уверен, что именно ты что-то сделаешь.

Г о р ч а к о в. Не преувеличивай моих возможностей. Я не первое лицо в Комплексе.

С т а р о с е л ь с к и й. Второе. Не будь столь скромным. Я иногда запутываюсь, кто, в сущности, у нас первое лицо, кто второе. Ты танк. Власти не занимать. У меня одно управление, под тобой их десяток. Словом, я звонил тебе. Я думал, ты станешь помогать.

Г о р ч а к о в. Тебе?

С т а р о с е л ь с к и й. Мне. Ты знаешь меня лучше других. Ладно, объясню прямее. Ты единственный, кто понимал истинную причину моего согласия уехать. Или не так? Зачем нам врать друг другу? Не поверю, что ты не понимал этого!

Г о р ч а к о в (с трудом). Я понимал. Больше скажу: когда ты подал заявление, я сам не знаю как, но снова стал по-доброму к тебе относиться… Потому что это серьезно и потому что это нелегко тебе было сделать. Но потом, после бюро, ты повел себя очень странно.

С т а р о с е л ь с к и й. Я обиделся. Очень сильно обиделся.

Г о р ч а к о в (жестко обрывает его). Мы говорим о деле. (С язвительной усмешкой.) Жигалин! Ты будто забыл, что на Жигалине замыкаются рудники. Кто решится оголить основное производство? Кто пошлет сюда Жигалина? Все твои сверхидеальные предложения неприемлемы, невозможны. Этим, видно, ты и собрался воспользоваться. Но все твои предложения уже не в счет. Ты у нас уже не работаешь, А мы должны думать о будущем. Я обязан понять, что тут происходит! Вызови Яранцева!

С т а р о с е л ь с к и й. Мне с ним говорить не о чем. Я знаю хватку твою. Заставить, пожалуй, сможешь. Но помни! Начальником управления он не будет.

Г о р ч а к о в (в ярости). Ты сам на него согласился!

С т а р о с е л ь с к и й. Да. Проявил слабость.

Г о р ч а к о в (спокойнее). Сейчас разберемся. (Выходит.)

Г о р ч а к о в а (долго, внимательно смотрит на молчащего Старосельского, говорит тихо). Он убедит его, Сергей. Он его просто сломает.

С т а р о с е л ь с к и й. Посмотрим. Теперь уже не уступлю ничего. Жаль, что он этого не понимает… Здесь должны служить те, кто умеет думать, анализировать, требовать и доказывать. Он просто ослеп от своей подозрительности. Мы первая технологическая позиция. Мы впрямую влияем на производительность, на качество. Четко и ритмично работать без нас нельзя! Но клянусь тебе, клянусь, это мало кто по-настоящему понимает. Мы сами создаем в стране искусственный дефицит. Так не умнее ли дать в эту богом забытую отрасль сильные кадры и воздать им заслуженную честь?

Г о р ч а к о в а (тихо спрашивает с усталой улыбкой). Зачем ты мне все это говоришь?

С т а р о с е л ь с к и й. Я очень боюсь, Лида, что ты меня сейчас неправильно понимаешь. Я не хотел его мучить, поверь мне. Я не могу. Почему я должен отдать это выстраданное дело в чьи-то слабые руки? Попробуй уволить директора завода — зубы сломаешь. Попробуй убрать снабженца? Пожалуйста. В стране труда мы сами воспитали неуважение к людям труда. Продавец, кладовщик, счетовод, кассир, экспедитор… Никто не хочет идти, с т ы д я т с я. Я профессионал, Лида. Я не люблю деклараций. Декларации о якобы существующем уважении к моему труду меня оскорбляют. Моя бабка, проживающая в Клину, не знала, что такое баржа, а я командую флотом, руковожу миллиардными перевозками, у меня штат пять тысяч человек, я научился отвечать за них… Я готов получить пинок в зад, но на моих условиях. Здесь должны работать организаторы, понимающие, что такое запас. И что такое качественный запас. И что такое планирование резервов. И что такое управление резервами. Весь мир это понимает. Снабжение, торговля, дороги, сфера потребления, сфера услуг — вот нынче основа развития. (Молчит мрачно. Пройдясь, опускается внезапно на стул, Сидит сгорбившись.) Я прожил в этом кабинете прекрасную жизнь. Это такое живое, такое трепетное дело…