Вера - [28]

– Да-да, я понимаю, но… – попыталась прервать его Люси.

А «Ивы» – это его дом, о котором он всегда мечтал и который, в результате тяжких трудов, смог наконец-то снять, причем на такой долгий срок, что его практически можно считать собственным, в последние десять лет он его постоянно обновлял и совершенствовал, и там нет ни кирпичика, ни деревца, которые бы он обошел своим вниманием, можно сказать, он с ними со всеми лично знаком, и все эти месяцы он только и думал о том, как покажет этот дом ей, дорогой будущей хозяйке.

– О, Эверард, да, я только, ты пойми… – пролепетала Люси, прижимаясь щекой к его щеке, – просто пока еще… ну не на праздники… пожалуйста… Я не буду все воспринимать так болезненно… Обещаю, я не буду относиться нездорово… Но… Пожалуйста…

Но только она уже собралась было сдаться, не из-за его аргументов, а потому что была не в состоянии вынести его разочарование, мисс Энтуисл, уверенная, что Люси все-таки боится Рождества в «Ивах», вдруг вновь обрела твердость и объявила, что на Рождество они останутся на Итон-террас.

Так что Уимисс был вынужден подчиниться. Ощущения были для него настолько новыми, что преодолеть их он никак не мог. Как только он убедился в том, что его Рождество было, как он выразился, окончательно испорчено, он перестал об этом говорить и сделался очень молчаливым. Правда, Люси он заявил, что тот факт, что его малышка до такой степени подвержена влиянию тетушки, крайне его опечалил. Люси же, в надежде его хоть как-то развеять его печали, ответила, что это – лишнее доказательство того, до какой степени она готова подчиняться тому, с кем ей довелось проживать под одной крышейю. «И скоро вся моя покорность достанется тебе», – смеясь, пообещала она.

Но он отказывался улыбаться. Лишь молча покачал головой и принялся набивать трубку. Слишком он был разочарован. К тому же его покоробило выражение «с кем довелось проживать». Было в этом нечто слишком легкомысленное. С супругом не «доводится проживать» – в такой трактовке есть какой-то неприятный подтекст.

Каждый год в апреле Уимисс отмечал свой день рождения – в отличие от многих других, которые с возрастом перестали считать такую дату праздничной. Рождество и день рождения были для него двумя главными праздниками года, и он всегда проводил их в «Ивах». Он, вопреки календарю, считал свой день рождения, 4 апреля, первым днем весны, в каковом мнении его поддерживало появление на берегах реки первых желтеньких цветочков. Если цветочки появлялись до его дня рождения, он просто их не замечал, как будто их и не было, да и потом не обращал на них никакого внимания, поскольку вообще был не из тех, кто любуется цветами, но его садовник давно уже следовал приказу ранним утром этого знаменательного дня собирать букет и ставить на стол, чтобы, когда хозяин спустится к праздничному завтраку, его приветствовали сияющие желтые мордашки. Спустившись, он при виде их традиционно провозглашал: «Вот и наступил наш день рождения – мой и весны», а супруга – до недавних пор это была Вера, но скоро ею будет Люси – целовала его и поздравляла. Таков был ритуал, и когда как-то раз весна выдалась слишком холодной и желтые цветы, как ни рыскал в их поисках усердный садовник, не расцвели ни на реке, ни на болотах, весь праздник был испорчен. Он не мог, спустившись, объявить при виде их «Вот и наступил наш день рождения – мой и весны», а супруга – тогда это еще была Вера – не могла без этой ключевой фразы поцеловать его и поздравить. Она настолько привыкла к сигнальной фразе, что, не услышав ее, растерялась и забыла свою роль – напрочь забыла поздравить его с днем рождения, в результате чего весь день прошел под знаком обиды и эмоциональной холодности, под стать стоявшей на дворе погоде. Уимисс был очень расстроен. Он надеялся, что больше никогда у него не будет такого ужасного дня рождения. И он, и Вера запомнили этот день рождения навсегда.

Дни рождения были настолько важны для Уимисса, что после того как мисс Энтуисл испортила ему Рождество, он, совершенно естественно, не намеревался позволить ей испортить и это событие. Нет уж, такого он ей не позволит. Ей не удастся дважды поймать его врасплох, если б такое у нее получилось, и он дважды оказался бы беспомощен, это означало бы, что вся сила перешла на ее сторону. Решение было проще некуда: жениться на Люси до дня рождения. А с какой стати они должны ждать? Кто это решил, что вдовцу следует скорбеть не меньше года? Ни один разумный человек не станет обращать внимания на чьи-то мнения. И главное – чьи? Этих никчемных потрепанных персонажей, которых он дважды по четвергам встречал в доме тетушки? Все, что они там лепетали, было настолько несолидно и путано и даже опасно, что, если б завтра они все скопом решили бы куда-нибудь эмигрировать, в Англии стало бы намного лучше. После встречи с ними он заявил Люси, которая с некоторым удивлением выслушала эту новую для нее характеристику друзей отца, что из-за таких, как они, в обществе и царит полнейший разброд и что они без конца грызутся между собой и тем самым разрушают основу и опору Англии, которые составляют истинные неиспорченные патриоты. Поэтому их мнение вообще ничего не значит, что же касается его собственных друзей, которые так дурно повели себя с ним после смерти Веры, то на их критику ему вообще наплевать, более того, он едва может дождаться момента, когда поставит их в тупик, предъявив им самую прекрасную из малышек, такую юную, такую ему преданную – Люси, его супругу.