Венеция. История города - [76]
В 1606-м, когда Венеции угрожал папский интердикт, юрисконсультом Сената стал Сарпи, брат ордена сервитов, родившийся в Венеции. К тому времени он уже был известен как теолог, юрист и ученый; вместе с Галилеем он работал над созданием телескопа. И теперь в его обязанности, которые он выполнял умело и убежденно, входило защищать республику в ее противостоянии с папой в вопросах церковных земель и того, должны ли священники, обвиняемые в тяжелых преступлениях, подлежать церковному или светскому суду. Интердикт был наложен, но Венеция могла рассчитывать на поддержку большинства стран, кроме Испании. Протестанты, естественно, присоединились к противникам папы, да и многие католики не испытывали особого желания увидеть, как папа безраздельно контролирует светскую жизнь. В 1607-м все это вместе взятое вкупе с пламенными речами Сарпи, помогло убедить Рим уступить. Его работы, остроумные и хорошо аргументированные, такие как «Трактат об интердикте» («Trattato dell' Interdetto»), пользовались огромным успехом как в Венеции, так и за ее пределами.
Через несколько лет после окончания кризиса Сарпи закончил свое масштабное произведение — «Историю Триентского собора», в котором едко критикует коррупцию и заговоры, поразившие святая святых великого церковного собора, осудившего Реформацию. Но так как Венеция приняла продиктованные собором условия, книгу пришлось публиковать в Англии (1619), где впоследствии Сарпи получил от Джона Мильтона титул «Великий разоблачитель». Республика пока была сильна, защищала своего верного слугу, однако лишь удача помогла ему уйти из рук папских агентов, трижды покушавшихся на его жизнь. Покушений могло быть и больше, если бы он опубликовал побольше своих pensieri (размышлений). В них антиклерикализм Сарпи проступает явственнее. Дэвид Вуттон даже утверждает, основываясь на этих рассуждениях, что, по сути, Сарпи был атеистом («Паоло Сарпи: между Ренессансом и Возрождением»). Бронзовую статую Сарпи (1892) можно увидеть в кампо Санта-Фоска у моста, где на него впервые покушались в 1607 году и изуродовали лицо.
Наиболее яркой фигурой представляется Пьетро Аретано (1492–1556), известнейший венецианский сочинитель прежних времен. Он привлекал внимание публики своей острой сатирой и откровенными речами, оглушительным смехом и беззастенчиво накопленным состоянием, эротическими произведениями и богатым личным опытом в этой области, да и броской внешностью дородного, с огромной бородищей, пышно разодетого господина. Родился он в семье сапожника в Ареццо в Тоскане, на что указывает выбранное им имя. Так высоко в жизни он смог подняться благодаря одной лишь доблести своего пера, а в те дни подобное случалось нечасто. Какое-то время он учился рисованию и позже, в Венеции, стал близким другом Тициана.
В молодости он работал в Риме, где его покровитель папа Дев X сумел защитить Аретано от многих врагов, которых тот высмеял в своих пасквилях. С преемником Льва отношения у Пьетро сложились непростые, и в 1525 году он покинул Рим. В 1527-м, когда германские войска императора Карла V разграбили Рим, Аретано предпочел вечному городу сравнительно безопасную и терпимую Венецию. Он приобрел покровительство дожа Андреа Гритти и его сына Луиджи, льстил всем, кто занимал хоть сколько-нибудь значимое положение, и внес свою лепту в укрепление мифа о Венеции. Он завоевал сердца венецианцев, публично и вслух сравнивая продажный и беспокойный Рим со справедливой, либеральной и умиротворенной Венецией. В письме одному из горожан он заявлял, что желает, чтобы после смерти Господь превратил его в гондолу или хотя бы в балдахин. Если же он просит слишком многого, пусть ему будет разрешено стать веслом, уключиной, рулем. Потому что лучше быть дверью кампанилы Сан-Марко, чем прогуливаться по райскому саду, даже если рай именно таков, каким его описывают папы — впрочем, он умоляет позволить ему усомниться, что хоть один папа когда-либо оказывался в раю.
Вскоре Аретано поселился в Каза Аретано, прекрасном дворце на Большом канале рядом с рио ди Сан-Джованни Гризостомо. (Позже он также назывался палаццо Болани-Эриццо.) 21 октября 1537 года Аретано написал исполненное благодарной лести письмо своему арендодателю патрицию Доменико Болани. Он рассказывает о тысячах людей в гондолах, которых видит из своих окон. Повсюду Фрукты и овощи, отдельным островком сгрудились более Двадцати парусных лодок, груженных дынями. Недавно ему с большим удовольствием довелось наблюдать, как полная лодка немцев, только что покинувших таверну, опрокинулась в холодные воды канала. (Их подворье, Фондако деи Тедески, располагалось поблизости.) Но в другое время великому насмешнику попадались на глаза и менее смехотворные предметы. Апельсиновые деревья «позолотили фундамент» Палаццо деи Камерленги. Мимо проходят регаты. Ночью огни похожи на звездную россыпь. Среди его соседей — «почтенный» Маффио Лиони (позже он передаст французам несколько государственных тайн, и ему придется спешно покинуть Венецию) и три его достойных сына. В целом, с благодарностью уверяет Аретано Болани, если в его произведениях и витает порой дух гениальности, то только благодаря
