Венеция. История города - [46]

В наступившем новом мире XIX века Ка' Реццонико переходил от владельца к владельцу, пока в сентябре 1888-го его не купил сын Роберта Браунинга — Пен, художник и скульптор средних способностей, которого несправедливо оговаривали за то, что ему не досталось гения его родителей-поэтов. Пен получил возможность купить дворец, женившись на богатой американке Фани Коддингтон за год до этого, и с энтузиазмом занялся отделкой и меблировкой несколько заброшенного здания. В детстве он жил во Флоренции, но в 1861 году после смерти матери, Элизабет Баррет Браунинг, покинул Италию двенадцатилетним подростком и вернулся только в 1880-х. В 1878 году снова начал посещать Италию его отец — избегая, однако, Флоренции, с которой его связывало так много счастливых и горьких воспоминаний. Вместо нее старший Браунинг страстно влюбился в Венецию, где он и его неутомимая спутница, сестра Сарьянна, несколько раз останавливались у Кэтрин де Кей Бронсон, американской эмигрантки, знакомой также и с Генри Джеймсом.

В сентябре 1889 года, пожив некоторое время неподалеку от дома Бронсон в Азоло, Роберт и Сарьянна Браунинг приехали к Пену и Фанни в Ка' Реццонико. Любой проект Пена приводил в восторг его любящего отца (эта любовь, позже утверждала Бронсон, была «ахиллесовой пятой» поэта), который наслаждался переездом в великолепный венецианский дворец и открывавшимися отсюда видами. Возможно, чувствуя приближение смерти (хотя он и говорил некоторым знакомым, что его лет на десять еще хватит), Браунинг не мог надышаться венецианской осенью. Легко представить себе, как его острый взгляд скользит по Большому каналу с пристани у Ка' Реццонико. Он, как и раньше, предпринимал бодрящие прогулки на Лидо, откуда, по словам Бронсон,

…возвращался румяный и полный сил, рассказывал о свете, о жизни, о свежем воздухе с энтузиазмом, смешанным с некоторой долей жалости к тем, кто оставался дома. «Вернуться в Венецию, прогулявшись по морю, — говорил он. — Это как войти с воздуха в комнату».

Он обедал, иногда декламировал свои собственные или чужие стихи в домах друзей и знакомых. И только своей семье читал, извиняясь за бахвальство, из эпилога к своему последнему сборнику, «Азоландо», который вот-вот должен был выйти:

Не обращался вспять, но смело шел вперед,

Не сомневался, что придет весна,

И твердо знал — злу не торжествовать,

Пускай добро поругано, и мы

Восстанем ото сна[12].

Браунинг слушал в театре «Кармен» за две недели до смерти. Но после оперы он чуть не упал в обморок прямо на ступенях дворца. Признаки болезни сердца стали совершенно очевидны три дня спустя, 1 декабря. Ему прописали постельный режим, а вечером 12 декабря он умер, успев в тот же день с удовлетворением подержать в руках издание «Азоландо» и узнать, что книга хорошо продается.

Браунинг умер в комнате на втором этаже, куда редко пускают посетителей. Посвященная ему мемориальная табличка находится у главного входа во дворец. Его подруга Александра Орр пишет о частной службе, «которую должен был провести английский капеллан в одном из больших залов дворца Реццонико» — предположительно, в бальном зале — на следующий день. Город организовал и торжественную доставку гроба на кладбище на острове Сан-Микеле: «восемь пожарных (pompieri) в яркой форме отнесли гроб к ожидавшей их массивной муниципальной барже (barca delle Pompe funebri). По пути ее сопровождали четверо uscieri в парадной форме, два сержанта муниципальной гвардии и двое пожарных с факелами». Несколько дней спустя тело известного поэта отправилось на поезде в Лондон, в Вестминстерское аббатство. Новая смерть в Венеции — как и смерть Вагнера шестью годами раньше — добавила городу еще одно воспоминание.

Академия

Галерея Академии искусств существовала в разных зданиях с 1750-го года. В 1820-е годах она переехала туда, где располагается и сейчас — в помещения бывшей церкви, монастыря и Скуолы Санта-Мария делла Карита. Здание не раз перестраивали, но готический фасад, позолоченный потолок XV века дома собраний скуолы и сводчатая двойная лестница Мауро Кодуччи (1498) частично сохранились с доакадемических времен.

В Академии представлены все самые интересные венецианские художники (и, как это ни грустно, множество совершенно неинтересных), здесь действительно есть буквально все — от полиптиха готического мастера Паоло Венециано до видов Каналетто и Гварди. В ее залах вы увидите мадонн Беллини с сияющими пейзажами на заднем плане; таинственные и аллегорические картины Джорджоне — например, «Гроза», на которой изображены солдат и полуобнаженная женщина с ребенком на фоне охваченного грозой пейзажа, разделяющего фигуры; молодого человека в своем кабинете кисти Лоренцо Лото, запечатленного в момент напряженных раздумий; написанные изначально для скуолы темно-красные картины Карпаччо, повествующие о жизни девы-мученицы Святой Урсулы. Одна из самых захватывающих картин, посвященных Урсуле, рассказывает о ее встрече с нареченным Этерием — романтическим героем с длинными золотистыми волосами и одеждами, расшитыми серебром и красными и изумрудными нитками. Это большая, сложно построенная сцена, заполненная изысканно одетыми спутниками, трубачами, знаменами, восточными коврами, башнями, копьями, террасами, кораблями и множеством других деталей, которые Джон Стир в «Краткой истории венецианского изобразительного искусства» называет «фантазийной Венецией»,