Венецианское ожерелье - [42]

В порыве Зак сдернул с себя оставшуюся одежду и бросил в беспорядке на ковер. Он навис над Андреа, и она могла видеть его всего, обнаженного, изнемогающего от желания. С еле слышным стоном она протянула руки к Заку и привлекла его к себе.

Поцелуй его был нежен, он бережно прижал к себе ее хрупкое, изящное тело, пытаясь отсрочить неизбежное. Настанет время, и они подойдут к этому моменту, но медленно, неторопливо, со всем напряжением сдерживаемой страсти. Зак гладил легкими, скользящими движениями ее бедра, пока не ощутил меж пальцев влажный, истекающий любовным соком центр наслаждения. Умело, остро и бережно заиграли кончики пальцев мелодию любви. Так музыканты, наверное, отдаются импровизации на превосходном, отзывчивом инструменте. Андреа с тихим вздохом закрыла глаза. Весь мир перестал для нее существовать. Были только Зак и музыка.

Крик наслаждения сорвался с ее губ, влился в звенящую мелодию и смолк, заглушенный поцелуем Зака. В исступлении она прошлась влажным, горячим языком по его верхней губе, прихватила, слегка покусывая, нижнюю и бесстыдно вонзила язык между ними, проникая все дальше и дальше, в каждую складочку его вкусного, жадного рта, пока огненные прикосновения ее языка не заставили Зака застонать от возбуждения.

— Ты просто волшебница, — хрипло, сбиваясь, говорил Зак. — Чаровница. Я и представить такого не мог.

Андреа промолчала. Ее удивило не столько собственное бесстыдство, сколько неожиданное, неистовое желание ублажить, довести ласками до беспамятства этого человека. Ощущение было для нее новым. Никогда еще Андреа не теряла головы, но в тот момент, затянутая неодолимым водоворотом страсти, она забыла обо всем, кроме прикосновений его рук и силы своего желания.

Зак ласково нашел ее губы своими, покрыл чуткими, легкими поцелуями шею, лицо — отяжелевшие веки, аккуратный носик, щеки. Руки Андреа то плавно поднимались вверх по его спине, то вновь скользили вниз. Ей нравилось ощущение его кожи под легкими пальцами, хотелось раствориться в нем, стать его частью, слиться воедино.

Когда Зак заговорил вновь, его хриплый голос прерывался от желания:

— Я хочу, чтобы это стало чем-то незабываемым для тебя, Андреа. У нас впереди целая ночь. Вся ночь принадлежит нам.

Андреа подняла глаза, легко повторила кончиками пальцев изгибы его губ, бровей. Зак. Невозможное свершилось. Она была здесь, с ним, в его объятиях. Андреа страшила та грань, которую им предстояло перейти, но пути назад уже не было. Ее желание слишком велико.

Она улыбнулась.

— Разве может быть иначе, — прошептали ее губы, — если я здесь, с тобой?

В ее жизни не было других мужчин, кроме Паоло. Никто другой не мог заставить ее тело мучительно трепетать в ожидании близости. Зак, кажется, понимал это, понимал, что она ждала… Андреа казалось, что в ее жилах течет расплавленный огонь. Не было таких слов, которые могли бы описать это ощущение: она жаждала слиться с Заком и в то же время хотела, чтобы длилась и длилась дразнящая, мучительная игра. А вокруг них властно нарастало звучание музыки, вторя ее желанию.

Зак прикоснулся губами к упругой, нежной коже груди, страстно обвел языком ее контуры, постепенно сужая бесконечные плавные круги, и вот его губы уже завладели розовым, напряженным бутоном, жадно посасывают его, и волны острого наслаждения захлестнули Андреа.

Она выгнулась ему навстречу. Где-то вдалеке звенящие голоса скрипок вознеслись в недосягаемые выси, чтобы слиться с мощным хором оркестра, когда Андреа обхватила руками шею Зака и запустила пальцы в его густые темные волосы, умоляя взять ее сейчас. Прямо сейчас!

Настойчивая дробь барабанов эхом повторила эту просьбу, когда Зак подвел руку Андреа к неоспоримому свидетельству его страсти. И она прикоснулась к нему, сначала нерешительно, а потом все смелее, с любовным трепетом, зная, что он откликнется на призыв, идущий из глубины ее тела, и ответ этот будет равен по силе ее призыву, когда, увлекаемые страстью все выше и выше, они сольются в едином аккорде.

Зак опустился над ней на колени, и лицо его стало олицетворенной страстью. Все слилось и растворилось в жажде, от которой его глаза сделались темными и бездонными, огненными знаками начертавшей на этом лице символ желания. И все же он обуздал свой порыв и вошел в нее медленно, бережно. Она такая крохотная, такая доверчивая. Он не хотел причинить ей боль.

Андреа обхватила своими маленькими, сильными руками спину Зака и притянула его к себе. Она была готова к этому. Ее нетерпеливое, трепещущее тело раскрылось ему навстречу, жаждало принять его внутрь целиком, слиться с ним воедино. Он двигался мягко, медленно, пока ее тело не отозвалось ответным движением, и вот их тела уже в едином ритме, в единой совершенной гармонии. Слова перестали существовать. Только вздохи, стоны и крики наслаждения были тем единственным языком, которым владела их страсть. И лишь на этом языке говорили их тела, когда они открывали для себя все новые и новые возможности этого единения. Движения во власти единой страсти становились все более и более стремительными, сильными. И, подхваченные бурным течением музыки, они взмывали на волнах ее кристально чистых звуков и неслись к неудержимо приближающемуся водопаду финального крещендо.