Венецiанская утопленница - [5]

Готтофф делает хороший глоток и рассказывает дальше…

Как в них стреляли из всех орудий, а они смеялись в ответ. Как сожгли два, нет – четыре или пять крейсеров неприятеля. Как японцы уже молили о пощаде, но вдруг закончились боеприпасы…

– А!!! Япона мать!!! – ревут окружающие.

– Но мы не сдаёмся. Открываю кингстоны вот этой самой рукой и… идём на дно, – тихой улыбкой светится Готтофф.

– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! – песня разрывает пространство.

Поют все.

Кто спал – проснулся.

Городовой поёт, держа невидимую фуражку в руках.

Трактирщик поёт и дебет с кредитом на счётах сводит.

Депутаты поют надрывно, ещё и успевают по сторонам смотреть – все ли на них смотрят.

Совсем не так поёт рабочий и битый каторгой люд. У них за каждым словом свой смысл имеется.

Один Чай Готтофф не знаком с текстом и только рот открывает.

5

Секретарь пишет стихотворение, которое его сиятельство собираются прочесть на свадьбе своей дочери. Криволап пунцового цвета утверждает, что пишет поэзию математически, сочленяя рифмы в цепь логических рассуждений.

Сам губернатор стоит у портрета императора на стене и сравнивает свои и царевы колготы.

– Я говорил вам, как люблю нашего дорогого государя.

Криволап встаёт со стула уже согнутым в поклоне.

– Готов цитировать вас, если понадобится.

– Нет. Не сейчас. Надеюсь, никогда не понадобится.

Губернатор ведёт пальцем вдоль линии монарших сапог.

– Мысль, что государь проявит мелочность при чтении отчёта вверенной мне губернии, – нехороша. Это унизительно для такого великого человека. Какие прекрасные сапоги он носит!

– Его величество сами себе сапоги изволили пошить. Вам угодно заказать пару парадных сапог у государя?

– Упаси бог! – Губернатор бледнеет от одной мысли вступить в царских сапогах во что-нибудь непечатное. – Готова моя ода, Ломоносов?

Поэма исполнена на двух языках. На латыни и на русском. Она будет напечатана в губернской и столичной газете и выделена штрих-рамкой для удобства вырезания. Клочок газетного листа будет висеть в каждом доме – над креслом старой бабушки, над колыбелью безграмотного ребёнка, в спальне молодожёнов, как наставление…

Губернатор размашисто подписывает поэму, ставит на рукописи высокохудожественные кляксы, марает в них пальцы и тщательно обтирает их о бумагу. Потомки не должны сомневаться в авторстве данных строк. Слёзы набегают на глаза его сиятельства. Грустно пишет Криволап. И ведь далеко не бедный человек! Есть чему радоваться.

Секретарь тем временем раскрывает затёртый портфель:

– При вашем предшественнике в городскую управу инкогнито пришли пакет с чертежами и сопроводительная записка от некоего господина N., под которым скрывались великий князь Кирилл Владимирович. Они желали, чтобы по данным чертежам за казённый счёт была сооружена плотина…

– Этот… ваш наклон в прописи…

– Да. – Криволап перебит и весь во внимании к интересу губернатора.

– Вы так смешно буквы ставите. Право. Я сейчас без очков, и всё равно смешно. Вы фамилию по почерку носите?

– Нет, по отцу, ваше сиятельство! «Кривой» не совсем корень нашей фамилии, скорее, это…

– Так что сочинил великий князь? – губернатор откладывает рукопись и принимает благосклонную позу.

Криволап разворачивает на столе чертежи. Пыль и мумии моли поднимаются в воздух. Губернатор вникает в дело – лоб сползает на подбородок. Подан чай для удобства восприятия материала.

– Покойный губернатор прямо не отклонял проект великого князя…

Нынешний губернатор качает головой, мол, как можно!

– До самой отставки чертежи лежали на его рабочем столе. Всегда на виду. Всегда! – Криволап потряс перстом в воздухе, отвернул лицо в сторону и зашёлся нервным кашлем.

– Какое было время! Какие люди! Какая преданность монаршему дому! – губернатор похлопал по спине секретаря пресс-папье. Громадный дог вскочил с лежанки у двери и хватанул зубами ногу Криволапа.

– Какая умница! – умиляется его сиятельство. – Решил, что мы ссоримся, и стал нас разнимать!

И Криволап поощряет пса поглаживаниями, так как губернатор лично брезгует за чаепитием собак гладить.

– В северной части города расположен Девичий источник. Он в вашей собственности. В том году на источнике неизвестные курень поставили. Стали крепкую водку гнать, но в городе быстро их указали, – секретарь говорит, а пёс тиранит беззлобно его ногу.

– Припоминаю что-то…

– Вы принимали самое живое участие в поимке преступников. Дважды выстрелили из браунинга. Имеете медаль. Было сообщение в газете.

– Я был ранен?

– Нет… Но можно об этом известить общественность задним числом.

– Да ну… – супится губернатор. – Когда мне теперь хромать? Да и люди не так сочувствуют старым шрамам, как свежей крови.

– Вы правы. Очень жаль. Это моя вина. В следующий раз вас непременно ранят, – делает запись в блокнот секретарь, прежде чем потерять сознание.

– И пусть куда-нибудь в лицо! – уже слабо слышит Криволап сквозь возникшую вату в ушах. – Бисмарк, пошёл вон в будку!

Губернатор меряет свою талию и окружность одноглазого адмирала Нельсона на портрете в окружении фрегатов британского флота.

– Девичий источник запрудить… – мурлычет губернатор.

– Проект тем менее не рентабелен. В чертежах множество грубых ошибок. А сама плотина обойдётся казне в 100 000 рублей золотом.