Венец жизни - [9]
«Интересно, работает ли еще здесь тот русский белогвардеец?» — с любопытством подумала Анна, вспоминая высокого, худощавого мужчину с пышной каштановой шевелюрой, который развлекал гостей в кабаре игрой на гитаре и пением. Он пел низким задушевным голосом душещипательные русские романсы, и иностранные матросы ревели от восторга. Она сама не раз проливала слезы, украдкой слушая его пение.
Ей было жаль его почему-то, такой большой, сильный на вид, развлекает какой-то пьяный сброд. Однажды даже сказала ему:
— Шел бы лучше в волонтеры к англичанам, жил бы припеваючи.
Он ужасно рассердился, — ты, говорит, дура баба, знаешь, кто я? Российской армии капитан, и английских нашивок мне не надо! И подданства английского тоже брать не хочу. Такой чудак.
Да, днем здесь тишина и спокойствие. Зато вечером «Кровавая аллея» совсем другая. Все залито светом, вывески заманчиво сверкают сотнями электрических лампочек. Из дверей и окон кабаре гремят джазы. На углах толпы проституток торгуются с матросами, иногда дерутся с конкурентками.
В «Кровавую аллею» стекаются матросы всех национальностей: деловитые на вид англичане, низкорослые французы в кокетливых беретах с красными помпонами, высокие, добродушные на вид американцы.
Каждую ночь здесь происходят кровавые побоища между пьяными матросами. Начинаются драки в кабаре, летят бутылки, стулья, столы. Хозяин выключает свет, пронзительно визжат женщины, удирают музыканты. Крик, рев, звон посуды и стекол, стоны раненых, свистки полицейских. Драка выплескивается на улицу, захватывает другие кабаре, в ход пускают револьверы, и вот дерется уже вся улица. Американцы ведут себя как хозяева и всех задирают. Французы сражаются с англичанами, англичане наскакивают на американцев, а все вместе бьют китайцев.
После одной такой битвы, о которой сообщали даже в газетах, Анна сбежала из кабаре «Кристалл».
Мимо нее медленно прошел полицейский. Анна сразу узнала в нем харбинца. Окликнула. Он остановился, равнодушно ожидая вопроса. «Постарел… — подумала Анна. — Глаза как у старой собаки».
— Добрый день! — сказала по-русски.
— Добрый день, землячка! — оживился он.
— А мы знакомы. Я когда-то работала в кабаре «Кристалл» на кухне…
— Извини, не помню, — столько людей!
— А вы все здесь… — сказала Анна.
— Куда же денешься? Семья.
— Здесь все по-прежнему? — спросила она.
— Все одно. Вчера была большая драка: англичане с американцами, все не решат вопрос, кто хозяин в Китае. Кое-кому досталось. Нашему одному из полиции, харбинскому русачу, тоже влетело. Ну, а ты как? После кабаре нашла работу? — участливо спросил он.
— Да, с работой все в порядке, только вот с квартирой неладно. — Анна поведала о своих затруднениях. — Понимаете? Все по закону: живу тихо, плачу исправно, в срок, а она свое: съезжайте да съезжайте… Явился какой-то немчик, ему потребовался весь верх. Я послала хозяйку к чертям, как вы думаете, а?
— А что тут придумаешь? — усмехнулся харбинец. — Право всегда на стороне хозяина, хочет — держит, хочет — выбросит на улицу, особенно по отношению к нам, эмигрантам. Придется тебе искать другую квартиру…
«Да, вот так… — печально думала Анна, попрощавшись с харбинцем. — Другую квартиру… Попробуй найди ее…»
Она свернула на улицу Жоффр. Вся улица была занята русскими магазинами, кафе, публичными домами. Здесь было целое поселение русских белогвардейцев. Шла мимо ярких витрин, сверкавших драгоценностями, щелками, мехами… А вот и меховой магазин богатых купцов Дарановских, где она тоже работала. «Мадам, этот каракуль самого лучшего качества. Обратите внимание на рисунок и блеск меха!» «Возьмите шубу из ондатры, мадам. Видите, как она подобрана? Темные хребты находятся точно посредине…» «Мадам, этот скунс высшего качества. Посмотрите, какой он легкий и шелковистый…» И так целый десятичасовой рабочий день на ногах, а платили всего двадцать пять обесцененных китайских долларов в месяц — едва-едва на хлеб.
Как мучительно припоминать все с самого начала.
Валениус где-то на Филиппинах. Она узнала об этом совершенно случайно от русских эмигрантов, приехавших из Манилы. Он открыл дело по изготовлению банановой муки и, как всегда, прогорел.
Если Банд — шанхайская набережная — является деловой частью города, где высятся громады иностранных банков, офисов, то Нанкин-роуд, куда забрела Анна, являлась центром торговли международного сеттльмента. Шанхай — город-колония, он буквально наводнен иностранцами. Американский, французский, английский сеттльменты, богатые благоустроенные районы со своей полицией, войсками, муниципалитетами. Китайцы живут в Чапее, Путуне — самых нищенских районах китайской части Шанхая. Немощеные пыльные улицы, закопченные лачуги, мастерские, лавочки, страшная нищета.
В Шанхае они сняли скромную квартиру, обзавелись знакомствами. В большинстве это были русские эмигранты, которые охотно принимали у себя «преуспевающего» коммерсанта Валениуса с его молодой женой. Правда, никто толком не знал, чем занимается этот коммерсант, но он являлся в общество всегда прилично одетым, был вежлив, любезен, умел поговорить. Обычно встречались по вечерам у кого-нибудь из знакомых, играли в карты, устраивали танцы. Один из вечеров особенно запомнился Анне…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мария Колесникова известна советскому читателю как автор повести «Наш уважаемый слесарь» и книг о Р. Зорге и его соратниках. Новая книга М. Колесниковой объединяет три повести о Дальнем Востоке. В первой повести, давшей название книге, рассказывается о военном крахе Японии и о Международном военном трибунале в Токио над военными преступниками; во второй — «Венец жизни» — автор рассказывает об Анне Клаузен, соратнице Р. Зорге; третья повесть посвящена видному советскому военному деятелю Берзину (Кюзису Петерису), одному из организаторов и руководителей советской разведки.
С первой же страницы повести авторы почти незаметно втягивают читателя в стремительный круговорот необыкновенных приключений. Случайная находка алмаза среди геологических образцов Ученого комитета Монгольской Народной Республики геологом Пушкаревым. Бросок в пустыню Гоби комплексной экспедиции, перед которой стоит задача подыскать место для первого в пустыне города. Бредущие по знойным пескам умирающие от жажды люди. Погоня. Расхитители палеонтологических и археологических богатств Монголии. Мертвый город Хара-Хото и его тайны… Сюжет раскручивается и раскручивается.
Книга о людях интернационального долга: военных советниках, инструкторах, переводчиках, работающих в сложных условиях за рубежом.«Воспоминание об Алмазных горах» — продолжение уже известной читателю повести «Гадание на иероглифах».«Легенда об одной любви» посвящена Екатерине Александровне Максимовой, жене легендарного разведчика Рихарда Зорге.Роман «Чудо революции» — о знаменитом сибирском партизане — чекисте Петре Щетинкине.Книга рассчитана на массового читателя.
Мария Колесникова и Михаил Колесников широко известны читателям у нас и за рубежом как авторы многих книг о прославленном советском разведчике Рихарде Зорге и его соратниках, о героях гражданской и Великой Отечественной войн, о советских ученых и инженерах, а также о современном рабочем классе. Новая повесть «Перстень вьюги» возвращает нас к дням беспримерной защиты Ленинграда и Балтийского побережья бойцами Советской Армии от гитлеровских полчищ. Это лирическое повествование о снайперах и моряках, о молодых ученых — физиках, математиках, геологах, — которые сражались на фронтах Великой Отечественной войны.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.