Венценосные супруги - [80]

Она заболела от тоски, представив, как два императора договаривались в Эрфурте за спиной Пруссии. Луиза не видела, что царь не плясал под дудку французов: он заключил союз, чтобы выиграть время, но отказался уступить всем требованиям. Когда «сам Бонапарт» потребовал разоружения Австрии, он ответил, что не станет в нем участвовать. И по поводу войны с Англией он не дал четкого ответа. Как бы Луизе было приятно услышать разгневанного Наполеона. «Ваш император Александр упрям как мул, — заявил он Талейрану. — Он глух к вещам, которые не желает слышать»[175]. В Эрфурте этот мул не забыл про Пруссию. Царь не поднял вопрос о выводе оккупационных войск французов, но добился уменьшения компенсационных выплат для Пруссии и продления их срока. Произошло это не столько из-за просьб Луизы, сколько по причине предательства Талейрана, который подсказал царю, чтобы тот не шел на поводу у Наполеона. Известны слова дипломата, потерявшего пост министра иностранных дел: «Французский народ цивилизован, французский же государь — нет. Русский государь цивилизован, русский же народ — нет. Значит, русский государь должен быть союзником французского народа».

На обратном пути Александр еще раз остановился в Кенигсберге. Едва заметив его, Лиуза забыла все огорчения и приняла официальное приглашение в Санкт-Петербург. Фридрих Вильгельм, вечно одержимый сомнениями, увидел в этом поначалу только источник дополнительных расходов, но затем уступил воле жены. Поездка состоялась в январе 1809 г., но русская столица, где в течение трех недель шли нескончаемые празднества — там играло «много турецкой музыки», — не понравилась гостям. Несмотря на роскошные подарки хозяина, королева испытывала массу затруднений. Ей, физически хрупкой, было тяжело. Ее самолюбие было задето: присутствие царской любовницы Марии Нарышкиной раздражало ее так, что она начала изображать дружеские чувства к царевне Елизавете. Королевская гордость тоже пострадала: теплый прием, который встретила Луиза, лишь подчеркнул положение побежденных монархов.

Любезность царя в отношении Фридриха Вильгельма казалась ей показной, опекающей, неискренней. Луиза осталась при убеждении (ошибочном), что Александр неизменно верен Наполеону. Уезжая из Санкт-Петербурга, она записала в личном дневнике: «От этих ярких праздников у меня остались лишь усталость да горечь… Я уезжаю с тем же, с чем приехала… Отныне ничто не ослепит меня; мое королевство умерло». Луизе оставалось жить всего полтора года. Полтора года борьбы и разочарований.

Последний бой

Вернувшихся в Кенигсберг, разочаровавшихся в царе и страдавших из-за успехов Наполеона, Фридриха Вильгельма и Луизу тревожили мысли о будущем. Королева от упадка сил слегла. Доверие, дружба, любовь, которые она преподнесла Александру, не были ответно вознаграждены. Луизино умение нравиться куда-то ушло, она считала его бесполезным. Она узнала, что ее несправедливо осуждали некоторые из министров, раньше разделявшие ее ненависть к Наполеону и стремление заключить союз с Австрией. Барон Штейн, суровый инициатор первых государственных реформ после Тильзита, которого в ноябре 1808 г. по приказу императора изгнали, не скрывал своих мыслей. Он называл Луизу поверхностной кокеткой, мотовкой и невеждой.

Дошло до того, что король и королева боялись потерять корону. Им удалось избежать низложения после Йены, когда Наполеон отказался от мысли отнять у них престол. На сей раз опасность пришла изнутри: супруги опасались восстания офицеров, которые устали от задержки жалованья. Союзу с Россией, оказавшемуся столь невыгодным, Пруссия предпочла соглашение с Австрией. Страной, залечившей раны Аустерлица и готовившейся, благодаря модернизации армии, снова потягаться с Наполеоном. Фридрих Вильгельм чувствовал, как бурлило общественное мнение: «Я рискую всем, если не стану на сторону, которую предпочитает народ». Но как обычно нерешительное общество опасалось следовать собственным выводам и провоцировать императора.

Инициатива майора Фердинанда фон Шилля вскрыла неоднозначные аспекты королевской политики. В конце апреля 1809 г. этот гусарский командир попытался вовлечь прусскую армию во всеобщее восстание, которое должно было заставить короля вступить в антифранцузскую коалицию[176]. Фридриха Вильгельма этот бунт, естественно, возмутил. У него было достаточно причин для обиды: он завидовал его авторитету, ему подчинялись в армии, он угрожал рассердить Наполеона. Луиза же, очарованная авантюрой, которую официально осудила, считала Шилля персонажем романтическим, который предвещал, что Пруссия распрямит спину.

Царь призывал прусского короля к благоразумию, которое тот и так всю жизнь культивировал. Последнее предательство Александра ударило по нему особенно больно. Дело в том, что в мае 1809 г. Александр объявил войну Австрии. Его заставил Наполеон. Разумеется, царь не торопился привести войска в движение, те промедлили с переходом границы и избежали столкновения с врагом. Но в Пруссии помощь России французам посчитали политическим ударом в спину. Луиза стала тут же добиваться союза с габсбургским императором. Король, как всегда, колебался, но его нерешительность оказалась к месту. Великая армия вошла в Вену и разбила Австрию в Ваграме 6 июля. Затем последовал договор, обернувшийся для австрийского монарха тяжелыми территориальными потерями, а царь, сомнительный союзник Франции, получил небольшую земельную компенсацию