Венценосные супруги - [78]

Встреча трех правителей проходила с 25 июня по 7 июля 1807 г. на знаменитом плоту на Немане у Тильзита. Луизу туда не пригласили. Но она от своих взглядов не отступилась, замучив мужа предостережениями, а своими письмами царя, чтобы напомнить последнему его же обещания.

Тильзитская пощечина

Луиза открыто выражала ненависть к Наполеону: «Вот источник зла! беда всей земли», — но за злыми словами скрывался страх. Страх, что муж уступит французским требованиям. Луиза не одобряла тильзитскую встречу: «Если вы вместе с царем обязаны встретиться с Дьяволом, — с болью писала она Фридриху Вильгельму, — то, наверное, стоит верить, что от этого будет хоть какое-то благо». Боясь слабохарактерности короля, в письмах она отчитывала его, уговаривала не отступать, предупреждала о том, чем он рисковал, если решит сдаться. «Осмелюсь во второй раз просить тебя, — настаивала Луиза, — чтобы ты собрал все силы, на какие способен… Будь тверд». Она диктовала ему, как вести себя, как выбирать: кого из министров оставить при себе, а кого уволить: «Не жертвуй Гарденбергом, ибо, если вернутся Гаугвиц или Цастров, ты станешь рабом французов, человеком проигравшим и опозоренным».

К Александру она обращалась с мольбой: «Мой дорогой кузен, не покидайте нас!» — и надеялась на его сочувствие: «Мое здоровье несколько расстроилось из-за всех этих тревог», но она упорно стояла на своем: «И все равно я уверена, что вы и король выстоите, несмотря ни на что».

У прусской королевы были причины для беспокойства. В Тильзите Наполеон скверно обошелся с Фридрихом Вильгельмом, которого держал его за «простака», отведя ему роль статиста. На самой первой встрече царя и императора французов, состоявшейся 25 июня 1807 г., его отстранили от участия в переговорах и оставили… на берегу. Узнав об этом, Луиза не могла успокоиться. На следующий день Фридриху Вильгельму все же позволили подняться на плот. Однако во время переговоров между тремя правителями Александр вел себя с ним высокомерно, а Наполеон вовсе ни во что ни ставил: повернулся спиной и прогнал с последующего ужина. Луиза не могла стерпеть такое унижение. Когда она узнала, что павильон, где встречались монархи, был украшен только вензелями Наполеона и Александра, она громко заявила, не в самых дипломатических выражениях, что «это совершенная грубость и насмешка».

В Тильзите с Фридрихом Вильгельмом не считались. Наполеон не испытывал к нему ничего, кроме презрения, и, когда он охарактеризовал пруссаков «народом трусливым и тщеславным, не обладающим ни характером, ни мужеством, вечно побитым и неизменно нахальным», то он подразумевал их правителя. Одному из современников, простому гвардейцу Фридрих Вильгельм показался «побежденным королем, который явился попросить осколок разбитой короны». Королевской чете не пришло в голову, что Наполеон уже подумывал низложить ее. Разве не он прогнал из Неаполя короля Фердинанда IV Бурбонского и поручил управление королевством своему брату Жозефу Бонапарту? В отношении Пруссии император французов был настроен менее радикально. Наверное, этим он хотел угодить Александру, который, заступаясь за давнего союзника, пытался хоть как-то загладить свое недавнее предательство. Потому Пруссию и не зачеркнули на европейской карте. Но перед ней стояла угроза раздела. Договор был готов. Перед тем как поставить последнюю подпись, Наполеон захотел встретиться с Луизой. Пожелал быть представленным женщине, чью красоту превозносили все? Стало любопытно взглянуть на упрямую королеву? Или то была жажда унизить и без того поверженного врага?

Побежденный и оскорбленный Францией Фридрих Вильгельм не мог не восхищаться гением Наполеона. Это чудовище очаровало его, король был словно околдован. И к этой победе император хотел добавить королеву. Он предложил Фридриху Вильгельму позвать ее в Тильзит. Король написал жене: «Он спрашивает у меня, что у вас нового, и сказал мне, что знает, как вы его не любите, но не желаете ли вы заключить с ним мир, как я?» Королева рассвирепела, пообещала, что не примет приглашения но, в конце концов, согласилась приехать — в надежде спасти то, что можно.

Встреча состоялась 6 и 7 июля[172]. Она была разыграна в три акта с прелюдией: Луиза пригласила бывшего министра Гарденберга с тем, чтобы перечислить ему вопросы, которые она собиралась задать Наполеону. Она тщательно подготовилась к встрече с дьяволом и не стала заранее отрицать, что тот лишен обаяния. Одна из дам королевской свиты вспоминала, что «никогда не видела ее такой прекрасной, как в те столь трудные для нее дни». Сумела ли всеми превозносимая красота покорить непреклонного победителя? Луиза преисполнилась решимости и стала собираться с силами: «Я должна все забыть, не думать о том, что он сказал обо мне, забыть о дурном и думать только о муже, о королевстве и о детях».

6 июля перед императором предстала мать и супруга. Много раз пыталась она заговорить о политике, но Наполеон переводил разговор на пустые темы. Однако под ее напором он, в конце концов, не выдержал: «Вы просите слишком многого, но я обещаю вам, что подумаю». Такие слова ни к чему не обязывали. Встречу, которая продлилась больше часа, прервало несвоевременное появление Фридриха Вильгельма — его не столько обеспокоил неуместный жест Наполеона в отношении его жены, сколько он приревновал, что она удостоилась личной аудиенции, а ему пришлось довольствоваться не более чем взглядом в свою сторону. Прусскому королю уже пришлось почувствовать, как им пренебрегали в пользу Александра на плоту в Тильзите. И теперь это повторилось.