Вена (репортажи 1919-1920 гг.) - [4]

. А именно: следуя девизу «Время – деньги», он начал запирать ворота уже без четверти девять, а непутевых жильцов, приходивших позже этого срока, хотя и до девяти, попросту оставлял ждать на улице, пока не пробьет девять и никакие протесты и сетования квартирантам уже не помогут: опоздание станет свершившимся фактом. Невозмутимо удостоверив сей факт своим величественным появлением в дверях, привратник снисходительно взимал причитающийся ему за опоздание двугривенник[13] и милостиво впускал проштрафившегося под зловещие своды своего Аида, скудно высвеченные астматическими всполохами газовых рожков. Бывало, проштрафившихся набиралось даже несколько человек и мне приходилось выстаивать целую очередь, чтобы получить дозволение выспаться. И тогда я, – слыханное ли дело! – решил заявить права на собственный ключ от входных ворот. Я пошел к господину жилищному инспектору и произнес целую тираду:

– Господин инспектор, имейте снисхождение, раз уж мы вынуждены отходить ко сну гражданами свободной республики, прошу вас, в обеспечение моей личной свободы, за соответствующий денежный залог и приличествующие случаю чаевые предоставить мне в мое личное распоряжение ключ от входных ворот дома, где я имею оказию проживать.

Однако господин инспектор, едва заслышав слова «личная свобода», мне в моей просьбе немедленно отказал. Делать нечего, я мало-помалу начал привыкать к тому, что, возвращаясь домой без десяти девять, дома я оказываюсь в пять минут десятого.

Но в тот вечер, застав входные ворота открытыми, я впал в полное замешательство. Уж не случилось ли, часом, какое несчастье с привратником? Или на всей территории славной немецко-австрийской республики и впрямь вдруг ввели личную свободу граждан? А может, весь магистрат, как один человек, повредился в уме? Или в нашем совете общины засели большевики? И уже объявили наш дом социалистическим? Или – и вот это уж совсем беда – просто замок сломался? Короче, выудив из кармана свой заранее заготовленный двугривенный, я отправился к привратнику и подобострастно залепетал:

– Почтеннейший господин привратник, вы, должно быть, сегодня перепутали время, вот мой штраф за опоздание.

– Никакой ошибки нету, – строго осадил меня всемогущий привратник. – Мы теперь в десять запираем.

Да что же это такое? Какие такие силы побудили нашего стража на целый час отсрочить исполнение своей неумолимой кары? Неужто это дух новых времен столь благотворно на него подействовал?

Во всяком случае, лично я теперь завел привычку возвращаться домой ровно… в половине одиннадцатого. Ибо незадолго до десяти многочисленные соседи по дому уже толкутся в длиннющем «хвосте». Тут как тут и полицейский – следит за неукоснительным соблюдением очередности. В десять людей начинают «запускать». С тех пор, как жилищным распорядком вечернее запирание входных дверей перенесено на десять, мой привратник, по-прежнему стремясь опередить время и сохраняя верность вышеупомянутому девизу, запирает ворота… ровно в девять вечера.

15.06.1919

Баррикады

Нет, это ни в коем случае не реликвии былых революционных сражений. И не грозное предвестье новых бурных перемен – напротив, это привычная примета доброй старой Вены. Не средство и не цель небывалых общественных сдвигов, а проявление давних и привычных общественных пороков. Тем не менее, если что и возмущает вас при виде этих баррикад, так это то обстоятельство, что они привычно и бессмысленно остаются после каждой венской зимы, якобы придавая неповторимый шарм пресловутому венскому уюту, с энтузиазмом и до тошноты рассусоленному журналистами и уличными музыкантами, благо уют этот так славно расслабляет душу и тело, особенно после графинчика молодого вина в окраинных венских кабачках. Между тем это всего-навсего пресловутая наша расхлябанность, унаследованный порок почившей в бозе австро-венгерской монархии, который наша новая немецко-австрийская республика пытается выдать за добродетель и, более того, навязать всем прочим государствам, образовавшимся на просторах бывшей империи. И хотя нам уже тысячу раз было сказано и твердят вновь и вновь, что Немецкая Австрия абсолютно новое государство, ничего общего не имеющее с прежним режимом, я просто вынужден неумолимо и срочно указать на допотопные дощатые заграждения, опоясавшие, к примеру, новехонькое здание института Больцмана на Вэрингерштрассе, которые как дважды два доказывают, что мы хоть и кичимся своей государственной новизной, но на самом деле всего-навсего наспех латаем ее прежним кондовым кайзеровским тесом.

Обложка венского еженедельника «Винер Вохе» в дни крушения монархии (ноябрь, 1918 г.)

Для какой такой оборонительной надобности все еще торчит сей уродливый забор? Собаки и перебравшие винца выпивохи справляют под ним всяческую нужду, а по утрам на нем расклеивают афиши, наперебой зазывающие на танцы-шманцы и иные развлечения вокруг золотого тельца. Не разумнее ли было бы нужду справлять при свете дня и где положено, а как раз танцы и иные увеселения на открытом воздухе устраивать летней ночью?

Так для чего, от кого сие тесовое заграждение? Институт построен, для афиш в городе с лихвой хватает тумб, а для неотложных собачьих надобностей сгодится и фонарный столб. Я не нахожу никакого объяснения, кроме одного: городской магистрат специально готовит для будущих путчистов удобные баррикады. В переулке, носящем славное имя Больцмана, пока еще не стреляют. Но погодите – когда дойдет до стрельбы, все мы убедимся, до чего добротные оборонительные сооружения тут воздвигнуты.