Великолепный век - [18]

Глория смущенно посмотрела на свой облик еще в зеркале спальни. От испуганной и растерянной женщины не осталось и следа. Сегодня вечером она — элегантная и уверенная в себе дама — все же в душе страшилась исхода этого ужина.

Джеф повез ее в респектабельный ресторан рядом с Холборн, о котором она читала немало восторженных отзывов. Но Глория чувствовала, что все это напрасно — можно поесть и в кафе.

Заказ вина означал, что разговор будет непростой, и когда официант оставил их сидящими в безмолвии с двумя бокалами шабли и маленькой тарелкой с маслинами, Глория заставила себя первой прервать молчание:

— Не думаешь ли ты, что глупо с нашей стороны сидеть в замечательном ресторане и говорить о погоде?

— Вместо того чтобы говорить о благополучии моего сына…

— Нашего сына, — поправила она. — И никогда не забывай этого.

Его глаза сузились.

— Я не требую уступок.

Эти слова не успокоили ее: так мог сказать только адвокат, и мысль об уступке или о том, что ему что-то нужно от сына, наполняла ее огнем борьбы. Глория почувствовала новый наплыв сил.

— Позволь рассказать тебе все, Джеф, — произнесла она вежливым, но твердым как сталь голосом. — Брайан — мой сын, и я люблю его. Более того, я всегда заботилась о нем. И не пойду на то, чтобы кто-то вмешивался в его жизнь, когда заблагорассудится.

Глория наклонилась вперед, не боясь встретить зелено-голубой пристальный взгляд.

— Мне известно, что ты адвокат, и притом хороший. Я читала твои бумаги. Знаю также, что ты богат, намного богаче, чем я когда-нибудь буду. И мне достаточно хорошо известно, что деньги — это сила. Но ты не сможешь забрать у меня Брайана. Я буду бороться с тобой на любом суде в мире, чтобы доказать это. А если все провалится, увезу сына так далеко, что ты никогда, никогда не сможешь увидеть никого из нас.

Глории с трудом удалось завершить эту маленькую, но страстную речь. Перехватило дыхание, и она замолчала, вызывающе глядя на визави. Но Джеф с холодным спокойствием наблюдал за ней, как будто они уже стояли друг напротив друга в суде. И было ясно, что он серьезно о чем-то думает и сего натренированным умом адвоката никогда не впадает в истерику. А вот она не умеет держать себя под контролем.

— Почему ты думаешь, что я собираюсь отнять у тебя сына? — спросил Джеф тоном, заставившим ее быстро поднять глаза.

Вопрос вызвал у нее чувство вины, но Глория не собиралась сдаваться.

— Не знаю, что ты собираешься делать, — ответила она спокойно. — Может быть, расскажешь?

Зелено-голубые глаза Джефа засияли мягким светом — эти красивые, волнующие глаза все еще имели власть над ней.

— Пока слишком рано говорить, — туманно ответил он, изучая ее пронизывающим взглядом, который делал выражение лица жестким. — Как это случилось?

Глория моментально закрыла глаза в замешательстве.

— Что как?

— Брайан, — нетерпеливо сказал он. — Я уверен, что вел себя достаточно осторожно.

Женщина почувствовала, как сильный румянец покрыл щеки. Это было унизительно — сидеть в ресторане и обсуждать способы предохранения от беременности девять лет спустя после случившегося.

— Как? — опять спросил он.

О господи! Ей хотелось скрестить руки подобно героине в ужасных мелодрамах. В тот раз…

— Это было один раз… Я… мы… — ты не помнишь?

Отчаявшись сказать что-то вразумительное, она умолкла.

Его брови нахмурились, светлые глаза вспыхнули.

— Конечно, помню.

Воцарилось долгое молчание.

— Я думал, это невозможно, — сказал он странно хриплым голосом.

И она тоже думала так вначале, помня необычное состояние, когда они в полусне прижимались друг к другу, не зная, зачем так делают. Это был превосходный акт любви.

И в другой раз, когда она осталась на уик-энд, дарованный им судьбой для взаимного удовольствия, тот безумный эпизод повторился. Медленное, бессловесное соитие, которое, казалось, уносило их от земли куда-то в другой мир…

— Возможно, — сказала она, с трепетом вспоминая положительный результат теста на беременность спустя четыре недели.

Глория не забыла, как сидела в крохотной комнатке медсестры, не смея думать о будущем, уверенная, что останется одна с ребенком.

— Возможно, — повторила она.

Джеф внимательно взглянул на нее.

— И что ты сделала?

— А как ты думаешь, что я сделала? — требовательно спросила она. — Родила ребенка.

— Оставив Оксфорд, не так ли?

Глория, удивившись, что он вспомнил это, кивнула.

— Да, учеба закончилась. Я бросила Оксфорд, чтобы родить Брайана, — жестко сказала она. — У меня не было другого выбора.

Джеф покачал головой.

— Выбор есть всегда.

— Не для меня, — гордо сказала она, запрокидывая подбородок и отбрасывая назад шелковистые волосы.

— Ты не подумала о?..

— Ни минуты, даже ни секунды.

— Так сильно хотела ребенка?

Не просто ребенка, а твоего ребенка, подумала она, но с этой мыслью пришла новая обида.

— А как ты думал? Конечно, я хотела учиться, закончить Оксфорд! Хотела получить возможность соревноваться в учебе с самыми умными. Хотела подумать о себе…

Дрожащей рукой Глория потянулась за бокалом и сделала большой глоток вина, желая спрятать собственную жалость к себе. Но его слова успокоили ее.

— И ты преуспела в этом. Сделала что-то для себя, и Брайан — прекрасный ребенок, которым можно гордиться.