Опытный генерал давал сыну множество советов. Но о чём бы ни говорил, заканчивал одним, главным:
— Во всех случаях покажи себя достойным военным человеком.
И Раевский-младший всегда следовал этому… В его полку служили разжалованные в солдаты декабристы. Несмотря на строгие предписания, Николай Раевский обращался с ними дружески, принимал у себя.
Узнав об этом, Николай I велел немедленно отстранить Раевского от командования. Долго пришлось ему потом добиваться нового назначения.
«…И ВЕЧНОЙ ПАМЯТЬЮ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА»
В Болтышке, среди дубовых рощ, провёл Раевский, уже тяжело больной, свои последние дни. Неподалёку и похоронен. На могильной плите начертаны слова, напоминающие о ратных подвигах генерала:
Он был в Смоленске щит,
В Париже — меч России.
После смерти Николая Николаевича семья оказалась в трудном денежном положении. Пушкин по просьбе Софьи Алексеевны обратился к властям, хлопоча о пенсии для «вдовы героя 1812 года, великого человека, жизнь которого была столь блистательна, а смерть так печальна».
Конечно же, портрет генерала со временем стал украшением семейной коллекции. Сбылась мечта маленького Николеньки, даже место он угадал — над камином в гостиной. Но не только в домашней парадной зале был его портрет.
У русского царя в чертогах есть палата,
Она не золотом, не бархатом богата…
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Так писал Пушкин о Военной галерее Зимнего дворца, где на стенах в пять рядов расположились триста с лишним портретов генералов — участников Отечественной войны. Среди них — портрет Раевского.
И сегодня смотрит на нас, принадлежащий не только прямым потомкам своим, но всем нам, строгий генерал, благородный человек, «великодушный русский воин» Николай Николаевич Раевский.