Великодушие настоящего мужчины - [2]

- Ага, - согласился я. - Но зато ты пошел в гору - не узнать того салагу со сверхъестественным талантом ускользать и уворачиваться. Говорят, сейчас чемпион-средневес норовит ускользнуть от тебя.

- Не ускользнет, - ухмыльнулся Ловчила. - Сейчас я езжу по всему миру и дерусь только для того, чтобы доказать поклонникам: в среднем весе я лучший. Вот, вернувшись в Америку, я заставлю глиняного чемпиона встретиться со мной, и тогда пояс будет моим. Ну, а тебе что нужно? Доллар? Я не подаю сшивающимся возле ринга пьянчугам и бродягам.

- Я не прошу подачку, - проворчал я, сдерживаясь, но уже видя перед собой пляшущие красные искры. - Я прошу выпить со мной и обсудить одно дельце.

- Ладно, только поживее, - согласился он. - Через час я должен быть на "Арене", а если опоздаю хоть на минуту, мой паршивый менеджер решит, что меня похитили, и закатит истерику.

Я первым спустился по лестнице в притон, кивнул его хозяину, старому китайцу Ят-Яо, и тот провел нас в отдельный кабинет - грязный, замшелый, очень смахивающий на погреб. Китаец поставил выпивку на шаткий стол и ушел, затворив за собой дверь.

- Ну, так чего ты хочешь? - бросил Строцца. - Сроду не видал дыры поганей, чем эта.

- Сейчас поясню. Ловчила, нынешний бой тебе не больно-то нужен. Ты дерешься сегодня только потому, что твой менеджер углядел шанс срубить легких деньжат. Но ты сам знаешь, что в этом городе бокс непопулярен. Что для тебя обещанные Джимом Барлоу полторы тысячи долларов? Жалкие крохи.

По мне, так ты стоишь никак не меньше сотни тысяч. Бенни Гольдстейн твой спарринг-партнер, об этом во всем городе только я знаю. Будет не бой, а дешевый спектакль, публика останется в дураках.

- Тебе-то что? - бросил Ловчила. - Ведь болельщики придут поглазеть на меня. Разве я не стою денег за билеты?

- Возможно, - поддакнул я. - Но суть не в этом. Полторы тысячи, которые тебе не нужны, мне бы очень пригодились. Я не собираюсь просить их взаймы, но напомню, что три года назад, когда Ловчила был салагой без имени и открывал турниры во Фриско, он пришел ко мне и попросил, чтобы я включил его в полуфинал. Я согласился, и тебе прекрасно известно, что именно тот бой вывел тебя на нужную дорогу. О нем тогда написали все ведущие спортивные репортеры Фриско. Вообще-то я не из тех, кто всегда требует услугу за услугу, но сегодня ты можешь здорово меня выручить.

Будь добр, не появляйся сегодня на "Арене". Предоставь это мне. Мой капитан - старик, и у него хотят отнять шхуну. Это разобьет ему сердце. Полторы тысячи для тебя мелочь...

Ловчила сидел с ухмылкой на смуглом смазливом лице, и я знал, что напрасно сотрясаю воздух. Вспышки ярости молниями пронизали мой разум, и пришлось вцепиться в край стола, чтобы не дать рукам волю.

- Значит, ты предлагаешь, чтобы я упустил полторы тысячи монет, посмеивался он, - ради какого-то жалкого старого хрыча? Я тебе что, благотворительный фонд? Допустим, полторы тысячи и впрямь для меня мелочь, но это не значит, что я выложу их первому встречному бродяге. Любой скажет, что Ловчиле Строцце своя рубашка ближе к телу. А теперь убирайся.

Дрожа от ярости, я вскочил на ноги.

- Итальянская крыса! - проревел я. - Ты всегда думал только о себе! Твоя подлая оболочка скрывает змеиное сердце. Слава Богу, что среди боксеров мало таких ублюдков. Три года назад ты умолял дать тебе шанс, а теперь отказываешь в пустячной сумме, которую тратишь на сигареты. Но знай, грязная трюмная крыса, что тебе не видать этих полутора тысяч зеленых!

Он завопил от злости и вскочил с налитыми кровью глазами, а я вломил ему в челюсть, вложив в удар все свое мясо и десяток тонн багровой ярости. Строцца разбил стол в щепки и остался лежать среди них. Я позвал Ят-Яо, и он появился с невозмутимым выражением на пергаментной физиономии.

Подняв Строццу, я перетащил его через отворенную доя меня китайцем дверь в крошечную, смахивающую на темницу, каморку.

- Через минуту-другую оклемается, - сказал я старому китаезе. - Но все же запри его на пару часов, а когда будешь выпускать, держи при себе несколько вышибал - он будет сильно не в духе.

Старый Ят-Яо кивнул и осклабился, а мы с Майком поспешили к "Прибрежной Арене", куда так и стекалась толпа. Я подошел к будке билетера.

- Как выручка, Ред? - спросил я, и кассир усмехнулся.

- Привет, Моряк, - сказал он. - Никогда бы не подумал, что в Порт-Артуре столько поклонников бокса! Нынче здесь все собрались американцы, англичане, французы, голландцы, япошки и уйма богатых китайцев! И то сказать, не часто любителям бокса, прозябающим на Востоке, удается поглядеть на первоклассного бойца вроде Ловчилы Строццы! Общая выручка будет под три тысячи, а то и больше. Знал бы Ловчила об этом заранее, потребовал бы процент вместо ставки.

Я похолодел, и внутри у меня все заходило ходуном. Все эти любители бокса пришли, чтобы посмотреть на Строццу. Может, их не удовлетворят мои старания. Мне не часто вспоминается, что я всего лишь заурядный трудяга ринга, но сейчас я вспомнил об этом, и во рту сразу возник привкус пыли.

- Ред, пропусти меня, а? - попросил я. - У меня ни гроша, но я хочу повидать Джима Барлоу.