Великий закон славян - [89]

. Поединок, как и война, относился к сфере ведения Перуна. Из договоров с Византией мы знаем о власти этого бога над оружием людей, равно как и то, что нарушители роты, согласно воле Перуна, должны были погибнуть от своего оружия. Следовательно, и в судебном поединке громовержец даровал победу правой стороне и обессиливал оружие ее противника, защищавшего неправое дело. Учитывая то, что остальные два вида божьего суда в статье 22 «Русской Правды» Пространной редакции были напрямую связаны с Перуном, можно предположить, что первоначально в языческом праве на первом месте стоял судебный поединок, замененный впоследствии по ассоциации на испытание железом. Итак, следует заключить, что данная статья восходит к языческим правовым представлениям, но была подвергнута существенным изменениям в христианский период. Судебный поединок был известен не только в языческой Руси или, в более поздний период, в Псковской республике, но и в Московской Руси, где он проходил в столице государства: «На берегу ручья, там, где сейчас Рождественка пересекает Театральный проезд, располагалась поляна, на которой в древности обычно происходило „поле“. В Древней Руси под этим понимали судебный поединок… Принимать вызов на поединок обязаны были все без исключения: никакие обстоятельства и соображения не принимались во внимание. В этом смысле очень показательно одно судебное дело времени Василия III, когда дети боярские (так называли тогда дворян) отказались драться с крестьянами и требовали, чтобы ответчики выставили против них также детей боярских. Но судьи не уважили это требование и в итоге именно из-за отказа от поединка признали истцов виновными. ‹…› Перед началом оба противника приносили присягу: обвинитель – в справедливости своего обвинения, обвиняемый – в своей невиновности, и бой начинался»[422]. И в этом описании мы видим следы былых языческих представлений: как место проведения судебного поединка у ручья, в непосредственной близости от воды, стихии, непосредственно связанной с Перуном, который был не только богом войны, но и один из двух верховных божеств-хранителей вселенского закона, так и присягу перед началом поединка, напоминающую нам о том, что на своей заключительной стадии рота уже тесно связывалась с этой торжественной процедурой, когда каждая из сторон призывала богов в свидетели истинности своих слов.

Статья «о муже кроваве» (§ 10 «Русской Правды» Краткой редакции, § 31 «Русской Правды» Пространной редакции, § 2 «Русской Правды» Сокращенной редакции и розенкампофский список) была рассмотрена выше в плане связи роты с гаданием. Ее правовая суть заключалась в том, что если один человек наносил другому побои, не оставлявшие видимых следов, а потерпевший не мог найти свидетелей, но был уверен в правоте своего дела, он, идя на роту, брал в свидетели бога.

В следующий раз рота встречается нам в статье 37 «Русской Правды» Пространной редакции: «§ 37. О татбе. Паки ли будеть что татебно купил в торгу, или конь, или порт, или скотину, то выведеть свободна мужа два или мытника, аже начнеть не знати, у кого купил, то ити немь тем видокам на роту, а истьцю свое лице взята…»[423] – «Если человек купил на торгу какую-либо краденую вещь, то ему надо было выставить двух свободных человек или мытника, а если он не знал, у кого купил краденое, то эти свидетели должны были идти на роту в его пользу, а истец – взять обнаруженную вещь». Здесь мы впервые видим, что на роту могли идти не только истец или ответчик, но и свидетели, которые таким путем должны были подтвердить добропорядочность человека, купившего по неведению краденое.

Далее в данной редакции «Русской Правды» идет блок из трех статей, во всех которых упоминается рота: «§ 47. Оже кто скота взищетъ. Аже кто взищеть кун за друзе, а он ся начнеть запирати, то оже на нь выведеть послуси, то ти поидуть на роту, а он возметь свое куны; зане же не дал ему за много лет, то платити ему за обиду 3 гривны.

§ 48. Аже кто купець купцю дасть в куплю куны или в гостьбу, то купцю пред послухи кун не имети, послуси ему не надобе, но ити ему самому роте, аже ся почнеть запирати.

§ 49. О поклажаи. Аже кто поклажаи кладеть у кого-любо, то ту послуха нетуть, но оже начнеть болыпимь клепати, тому ити роте, у кого то лежал товар: а толко если у мене положил, зане же ему в бологодел и хоронил товар того»[424].

Статья 47 определяла порядок взыскания денег. Если должник начнет запираться, то истец должен был выставить свидетелей, которые бы пошли на роту, после чего мог взять свои деньги и взыскать еще с должника вознаграждение в 3 гривны. На этой статье «Русской Правды» была основана статья 10 договора Новгорода с Готским берегом и немецкими городами 1189–1199 гг., определявшая число свидетелей: «§ 10. Оже емати скот варягу на русине или русину на варязе, а ся его заприть, то 12 мужь послухы, идеть рота възметь свое»[425]. Очевидно, такое большое количество свидетелей, необходимых для разрешения спора, возникающего при нарушении долгового обязательства, объясняется тем, что одной из сторон договора займа был иностранец.