Великий йог Тибета Миларепа - [30]

.

Я подумал про себя, что он знает, что среди моих книг были и книги по черной магии, и поэтому он запретил класть их вместе с его священными реликвиями. Я взял книги с собой и держал в отведенном мне помещении. Так я прожил несколько дней. Жена моего учителя кормила меня и снабжала всем необходимым.

Так закончился этот период моей жизни, ознаменованный встречей с учителем и первыми приносящими заслугу деяниями.

ГЛАВА V. ИСКУС И ЕПИТИМЬЯ

О том, как Джецюн выполнял приказания своего гуру Марпы, подвергшего его необычным испытаниям, как много он страдал и как в отчаянии он три раза уходил от Марпы, чтобы найти другого учителя, но снова возвращался к Марпе.

Через несколько дней я пошел просить подаяние и, обойдя всю долину Лхобрак, собрал 420 мер ячменя[91], из которых 280 я отдал за большой медный сосуд с четырьмя ручками, по одной с каждой из четырех сторон, не имевший ни одного изъяна ни внутри, ни снаружи. За двадцать мер я купил мясо и чанг, а оставшиеся 120 мер насыпал в большой мешок и, положив сверху медный сосуд, вернулся с этим домой. Так как я был несколько утомлен, то, снимая с себя ношу, неосторожно ударил ею об пол, и дом немного задрожал. Это, по-видимому рассердило моего учителя, так как он вскочил с места и закричал: «Ага, ты, послушник, оказывается, сильный малый! Ты что, хочешь убить всех нас, сотрясая дом своей силищей? Вон со своим мешком!» И он толкнул мешок ногой. Мне пришлось вынести из дома и поставить его снаружи. Я подумал тогда, что мой учитель просто немного вспыльчив и что впредь мне следует вести себя в его присутствии осторожно, но моя вера в него ни на секунду не была поколеблена[92].

Опорожнив сосуд, я снова внес его в дом и, поклонившись, преподнес его ламе. Он возложил руку на него в знак принятия и, не отводя руки и закрыв, пребывал некоторое время в молитве. Когда он закончил молиться, я заметил, что по лицу его текут слезы. «Это хорошее предзнаменование. Я отдаю этот сосуд моему гуру Наропе», — сказал он, сопровождая эти слова соответствующим жестом. Затем, взяв сосуд за ручки, он энергично потряс его и ударил палкой изо всех сил, произведя сильный звон. Поставив затем сосуд в конце алтаря, он наполнил его очищенным сливочным маслом, которое употреблялось для алтарных лампад.

Страстно желая достигнуть Освобождения, я не раз умолял его передать мне некоторые наставления, и в ответ он однажды сказал мне: «В провинции Ю и Цанг у меня есть немало преданных учеников и последователей из мирян, которые очень бы хотели прийти ко мне, но их всякий раз грабят по дороге пастухи-кочевники Ямдака, Талунга и Лингпа. И поскольку это происходило неоднократно, мои ученики не могут прийти ко мне с запасами провизии и подарками. Пойди и напусти на грабителей град. Это будет полезное для религии дело. Тогда я передам тебе наставления относительно Истины».

Я тотчас же отправился туда и напустил сильнейшую грозу с градом в каждом из указанных мест. Когда, вернувшись, я спросил ламу об обещанных наставлениях, то услышал в ответ: «Что? За твои две-три жалкие градины ты осмеливаешься спрашивать о Святейшей Дхарме, которую я получил в Индии такой дорогой ценой? Нет, сударь, если ты действительно стремишься к Истине, пойди и посредством магии, адептом которой ты себя считаешь, уничтожь некоторых горцев Лхобрака, так как они тоже часто грабили моих учеников, когда они шли ко мне из Ньял-Ло-ро, и не раз оскорбляли и меня. Если ты сумеешь в доказательство своих магических способностей расправиться с ними, я сообщу тебе Мистические Истины, переданные мне моим почитаемым Гуру, великим пандитом Наропой, — Истины, с помощью которых можно за одну жизнь достигнуть Освобождения и прийти к состоянию Будды».

Снова я выполнил приказание гуру, и мое магическое проклятие произвело действие: горцы Лхобрака подрались друг с другом, и во время драки многие были убиты. Однако, при виде крови, я ощутил глубокое раскаяние и боль. Мой гуру, узнав, что среди убитых было много его обидчиков, сказал мне: «Правда, что ты настоящий адепт магии». И он назвал меня Тучхеном (Великим Магом). Когда я снова попросил его передать мне приносящее спасение Истины, лама в ответ сказал: «Ха-ха! Я должен сообщить тебе самые сокровенные Истины, которые я получил в Индии, отдав за них все мое земное состояние, — Истины, которые все еще исторгают дыхание Ангельских Существ, передавших их, и все это в обмен на твои злодеяния? Нет, сударь. Такое только может вызвать смех. Если бы на моем месте был кто-то другой, он бы убил тебя за такую дерзость. Пойди и восстанови уничтоженные тобой посевы пастухов и воскреси убитых людей Лхобрака. Если ты сможешь сделать это, тогда я соглашусь передать тебе Истины, а если ты не можешь, тебе лучше не появляться передо мной снова». И он гневался так, как будто собирался побить меня. Я же был низвергнут в пучину отчаяния и плакал горькими слезами. Жена ламы жалела меня и старалась утешить.

На следующее утро лама был настолько добр, что сам пришел ко мне и сказал: «Боюсь, что был слишком суров с тобой вчера вечером, но не принимай это близко к сердцу.