Великий страх - [36]

Объятые ужасом лейб-гвардейцы бежали, запирая за собой двери, загораживая их чем попало и делая баррикады, но погоня продолжалась, минуя зал за залом, и повернула к покоям королевы. Пять часовых мчались через длинную анфиладу комнат, и, достигнув последней двери, Миомандр громовым голосом прокричал:

– Спасайте королеву!

В ужасе я бросилась к двери, порывисто распахнула ее.

– Что случилось, господа?

С высоты узкой лестницы я выглянула в коридор, где Тардье дю Репер и маркиз де Лескюр, обнажив шпаги, с искаженными от гнева лицами готовились встретить противника.

Они не успели ответить мне. Я увидела Миомандра де Сен-Мари: окровавленный, исколотый, изрубленный, он приполз к подножию лестницы и, ценой величайшего усилия приподнявшись на локтях, срывающимся голосом крикнул:

– Ради всего святого, мадам, спасайте королеву!

За ним уже слышались разъяренные голоса и бряцанье оружия.

Вскрикнув, я бросилась в спальню. Королева, услышавшая шум, уже была на ногах.

– Это нападение? – быстро спросила она.

– Одевайтесь, мадам, скорее одевайтесь! Бегите к королю еще минута, и вы будете убиты!

Дрожа от страха, в слезах, камеристки помогали королеве одеваться. Вот когда я не пожалела о том, что спала в одежде.

– Мадам, скорее уходите. Нас защищают только два офицера, только два!

Едва успев набросить юбку, королева, босая и полуодетая, побежала к потайной двери, которая выходила в покои, ведущие в Эй-де-Беф и кабинет короля. Я вернулась на лестницу.

У офицеров было неплохое положение: они защищали лестницу, по которой едва могли протиснуться два человека. Трижды окликнув: «Кто идет?!» и не получив ответа, они разом выстрелили. Брызнула кровь, обезумевшая кровожадная толпа на мгновение отхлынула.

Воспользовавшись смятением в рядах осаждавших, Лескюр обернулся:

– Королева ушла?

– Да, но ей надо дать время дойти до Эй-де-Беф.

– Мы простоим две или три минуты. Спасайтесь, мадам! Дрожа всем телом, я думала только о том, чтобы не дать страху завладеть моим существом. Дворяне отступали, поднимаясь все выше и выше по лестнице, жестокими ударами отбрасывали врагов назад, но они все лезли и лезли, и этому не было конца.

Лескюр, обрызганный кровью, снова обернулся:

– Бегите, черт побери! Заприте дверь на засов!

– А вы?

– Мы одни против тысячи врагов. Не беда, мы задержим их, но поспешите, ради Бога, поспешите!

В эту минуту острый железный прут вонзился в грудь Тардье дю Репера. Офицер упал, нападающие ринулись на него, и я видела, как его голова покатилась по ступенькам. У меня потемнело в глазах. Разве я привыкла к подобным зрелищам?

Лескюр остался один, и он был ранен, почти истекал кровью. Решимость не покидала его. Орудуя саблей, отбивая десятки нацеленных на него пик, он закрывал меня своим телом, сдавая ступеньку за ступенькой, и, наконец, мы были прижаты к входной двери.

И тогда, увидев какого-то мерзавца, пытающегося подобраться к Лескюру слева, я подхватила саблю, выпавшую из руки Тардье дю Репера. Пальцы у меня свело судорогой, я держала рукоять так крепко, что даже при желании не могла бы ее выпустить. Зажмурив глаза от ненависти и отвращения, я бросилась вперед, почувствовав, как острие сабли вонзилось в мягкую податливую плоть. Раненный мною исподтишка в живот негодяй упал. Одновременно с ним рухнул тот мерзавец, что сражался с маркизом.

Вцепившись в перевязь Лескюра, я изо всех сил потащила его назад, и мы захлопнули за собой дверь, загородив ее стульями. Впрочем, было ясно, что она сейчас разлетится в щепки.

– Бежим! Королева уже спасена, мы должны подумать о своем спасении!

Вот когда безумный страх захлестнул меня. Как сумасшедшая, я бросилась бежать прочь из спальни Марии Антуанетты, и невероятный ужас подгонял меня. Лескюр шел за мной, зажимая рукой рану и запирая на засов каждую дверь, которую мы миновали.

6

Мы вошли в зал Эй-де-Беф через несколько минут после того, как сюда вошла Мария Антуанетта. Кроме нее здесь было семеро гвардейцев, два офицера, принцесса Аделаида, дофин Шарль Луи и наследная принцесса.

Двери были захлопнуты. Гвардейцы поспешно строили баррикаду из стульев, банкеток, шкафов и прочей мебели, в которой оставляли просветы, чтобы можно было стрелять. Только сейчас я заметила шведа графа де Ферзена, возлюбленного королевы, который взял на себя командование обороной.

– Мы продержимся десять минут, может быть, пятнадцать, если будем хорошо защищаться, – сказал он. – А там, наверное, подоспеет подкрепление.

Как безумная, королева бросилась к детям, с силой прижала их к своей груди. Из глаз Марии Антуанетты брызнули слезы:

– О, друзья мои, спасите меня и моих детей!

– Мы умрем за вас, ваше величество, – проговорил маркиз де Лескюр.

Я велела ему сесть и, разорвав свою нижнюю юбку, принялась перевязывать. Мария Антуанетта лихорадочно оглядывалась по сторонам, словно искала кого-то:

– Король! Где король? Кто спасет короля?

Тут все поняли, что в Эй-де-Беф нет короля. И никто не знал, где он. Граф де Ферзен растерянно сказал, что четверть часа назад его величество был здесь.

Мария Антуанетта, несмотря на свое мужество, рыдала, прижимая к себе детей. Тем временем гул толпы приближался, уже были слышны крики: