Великий князь Николай Николаевич - [38]

Русско-Японская война и отчасти революція 1905-го года совершенно разстроили наши вооруженныя силы. Испытывая большія финансовыя затрудненія, Россія только въ 1910 году могла прн-ступить въ возрожденію этихъ силъ, которое по той же причинѣ финансоваго разстройства страны не могло быть инымъ, какъ только очень постепеннымъ. — Въ теченіе 4-хъ лѣтъ съ 1910-го по 1914-й годъ, благодаря особенной отзывчивости 4-й Государственной Думы и такимъ ближайшимъ сотрудникамъ военнаго министра, какъ генералы Мышлаевскій и Поливановъ, было сдѣлано очень много, но еще болѣе осталось недодѣланнаго. — Страна лишь частично возстановила свою безопасность, но къ веденію наступательной войны она совсѣмъ не была готова.

Не приходится говорить уже о томъ, что не было главнаго: не было довѣрія народа къ правительству, не было сознанія государственнаго единства, взамѣнъ же таковыхъ въ народѣ царилъ мракъ темнаго невѣжества и опаснаго разслоенія. — При такихъ условіяхъ. страна не могла выставить сознательныхъ воиновъ и проявить необходимую внутреннюю крѣпость для твердаго противостоянія тѣмъ напряженіямъ, которыя требуются всякой серьезной войной. Дальневосточныя событія 1904-05 г. г. эти выводы подтвердили весьма рельефно.

Но даже устройство самой арміи, отчасти по косности традицій, отчасти по соображеніямъ финансоваго порядка и промышленной немощи Россіи, носило на себѣ характеръ такой вооруженной силы, которая пригодна лишь для цѣлей пассивной обороны въ предѣлахъ территоріи. Грузная организація, недостаточное снабженіе артиллеріей (не только тяжелой, но и легкой), равно другими техническими средствами, крайне ограниченное обезпеченіе боевыми запасами,

безъ возможности ихъ пополненія промышленными силами собственной страны, наконецъ, несовершенный командный составъ, лишенный единства школы, не пріученный къ проявленію иниціативы, не умѣвшій ни подготовить, ни вдохнуть въ войска наступательный порывъ, — всѣ эти условія и качества вызывали сомнѣніе въ успѣхѣ широкихъ наступательныхъ дѣйствіи.

А между тѣмъ, необходимость отстаивать свое великодержавное достоинство и международное положеніе не допускали возможности, въ случаѣ военныхъ осложненіи, ограничиться встрѣчей непріятеля на своей территоріи.

Въ самомъ дѣлѣ. — Хотя военная конвенція, заключенная въ 1892-мъ году между Франціей и Россіей, носила, по ея политическому замыслу, строго оборонительный характеръ, имѣвшій въ виду совмѣстныя вооруженныя дѣйствія, лишь въ случаѣ нападенія на одну изъ договаривающихся сторонъ — Францію или Россію — Германіи или тругоп державы Тройственнаго Союза, поддержанной Германіей, тѣмъ не менѣе «стратегически» отъ Россіи требовалось быстрѣйшее наступленіе въ предѣлы Восточной Преніи, съ довольно значительною частью ея вооруженныхъ силъ.

Съ другой стороны — вызывающее поведеніе Австро-Венгріи, изо дня въ день совершенствовавшей свои вооруженныя силы, настаивавшей на такъ называемой «предупредительной» войнѣ и давно уже пользовавшейся временной слабостью Россіи для утвержденія своего вліянія на Балканахъ, требовало пашей готовности къ наступленію на юго-западныхъ границахъ государства.

Политически лишь обороняясь, мы должны были и здѣсь имѣть въ виду встрѣчу нападающаго па его собственной территоріи, какъ въ силу соображеніи о томъ разореніи, которое вноситъ въ страну всякое непріятельское вторженіе, такъ и вслѣдствіе огромнаго психологическаго преимущества наступательной войны, въ особенности при наличіи въ населеніи лоскутной монархіи Габсбурговъ большого процента славянъ.

Въ этомъ противорѣчіи боевыхъ задачъ со степенью готовности русскихъ сухопутныхъ вооруженныхъ силъ лежала самая трудная часть работы русской стратегіи, дѣлавшей ея достиженія крайне хрупкими. Достаточно было малѣйшей тактической заминки, всегда, возможной на войнѣ, чтобы неудача превращалась въ крупный неуспѣхъ, уничтожавшій сразу всѣ ранѣе достигнутые результаты.

Угрожающее нарастаніе вооруженныхъ силъ и боевыхъ средствъ у нашихъ западныхъ сосѣдей, вынудило и русское Воеи-

ное Министерство составить проектъ новаго усиленія арміи, носившей громкое названіе «Большой программы». Къ сожалѣнію, проведеніе новой морской программы нѣсколько задержало разсмотрѣніе законодательными органами этого проекта, который подвергся обсужденію почти что наканунѣ надвинувшейся войны, почему получилъ свое осуществленіе лишь частично. Впрочемъ, долженъ замѣтить, что программа эта лишь въ весьма малой своей части имѣла задачей улучшеніе организаціи арміи, и ея снабженія. На первое мѣсто ею была выдвинута задача количественнаго увеличенія арміи. Въ общемъ это былъ проектъ достойный легкомыслія его создателей, во главѣ съ военнымъ министромъ. Въ видѣ курьеза, можно, напримѣръ, привести намѣченное ею усиленіе регулярной конницы на 26 полковъ, противъ котораго усиленно возражалъ оперативный отдѣлъ Генеральнаго Штаба,

Паденіе въ минувшую войну значенія кавалеріи, какъ самостоятельнаго рода оружія, наиболѣе ярко подчеркиваетъ всю несуразность проектированной мѣры, особенно въ русской арміи, всегда страдавшей избыткомъ кавалеріи, въ ущербъ 'прочимъ болѣе нужнымъ родамъ оружія.