Великий день инков - [30]

Лес вдруг кончился, и в лицо Коэльо плеснул багрянец вечернего неба.

Скорее, скорее. Там впереди — Ганкаур. Сколько лет ждал доктор Коэльо этой встречи! Не такой она виделась ему в мечтах, только теперь он уже не свернет со своего пути. Его рука не ошибется. Скорее, конек, а то уже темнеет небо, скоро ночь спрячет жестокого убийцу.

Из-под ног лошадей выпорхнула стайка птиц. Рубиновые крылышки тускло вспыхнули перед глазами доктора и скрылись в облаке пыли.

Всадники снова влетели в лес. Соскочили с лошадей и, ведя их на поводу, начали продираться сквозь чащу. Сильный Россарио шел первым, рубя своим тяжелым мачете заросли лианы.

Доктор упал. От безумного бега у него перехватило дыхание. Двое пеонов подхватили его под руки. Они продвигались вперед, увлекая за собой лошадей, рубя тесаками сети из лиан, как своих смертельных врагов.

На свободном месте снова вскочили в седла и вовсю подались туда, где звучала громкая стрельба. В лесу кипел жестокий бой.

Солнце уже скрылось за горизонт, когда Ганкаур вышел со своими людьми на берег. Втянув пироги в густые заросли ивняка, он двинулся ему одному известной дорогой к ранчо полицейского комиссара Оливьеро.

Индейцы двигались словно тени, молчаливые и настороженные. Лесные жители угадывали тропу инстинктивно. Крайне напрягая слух, ловили малейший шорох.

Вечерний лес был полон таинственных звуков. Среди монотонного кваканья лягушек изредка слышался глухой рык ягуара. Ганкаур шел первым, держа в руках большой нож, разрубал узловатые лианы, пересекавшие дорогу, как сети гигантских пауков.

Ганкаур торопился. По приказу полицейского комиссара он должен до захода солнца появиться на его ранчо. Слово сеньора Себастьяна Оливьеро было для Ганкаура священным законом. Ни разу за много лет он не нарушил его приказ. Сердце вождя было преисполнено собачьей преданностью и глухой враждой к Себастьяну. Ганкаур боялся комиссара и обожал его. По его тайным приказам он водил своих людей против восставших каучеро, нападал на селения пеонов, грабил маленькие ланчии на Ориноко. Сеньор Себастьян хорошо платил ему за все, но и требовал слепого повиновения.

Мало кто знал, что жестокое племя апиака, возглавленное белым вождем, было послушным оружием в руках Черного Себастьяна.

Индейцы бесшумно пробирались зарослями. Рука Ганкаура крепко сжимала рукоятку ножа. В этом лесу его подстерегала двойная опасность. Сюда приходили на охоту люди из враждебного племени арекуна, встреча с которыми могла бы закончиться только кровавым побоищем. Но Ганкаура ужасало другое. Сеньор полицейский комиссар известил его накануне, что в этих лесах появились партизаны. Они выступали против правительства, были хорошо вооружены и умели ориентироваться в сельве, как у себя дома.

Ганкаур вспомнил слова Себастьяна: "Твоим людям придется сражаться с белолицыми дьяволами. Я дам тебе настоящее оружие ". Ганкаур ответил ему, что апиака не возьмут оружие, производящее гром. Они предпочитают убивать своих врагов стрелами с ядом кураре. "Неслышная смерть" лучше пули.

Отряд вышел на поляну. Вечерние сумерки сгладили очертания деревьев. Поляна была длинная и узкая, как пирога. Ганкаур мгновение постоял, прислушиваясь к лесным звукам, и побежал бегом через открытую местность. Индейцы двинулись за ним.

И вдруг Ганкаур скорее почувствовал, чем увидел, между деревьев несколько человеческих фигур. Он камнем упал на землю, индейцы — за ним.

Тяжело дыша, вождь уставился в темноту. Да, они попали в ловушку. Теперь уже не было сомнения, что со всех сторон поляну окружили какие-то люди. Они не стреляли, не угрожали — и это было самое страшное.

Ганкаур ужом пополз назад. Индейцы тоже начали отползать. Один молодой воин, не выдержав, вскочил на ноги и бросился в чащу.

Грянул выстрел. Индеец взметнул руками и упал. После первого выстрела пули градом посыпались на людей Ганкаура. Индейцы взвыли. Смерть свалилась на них так неожиданно, что лишила их разума.

Ганкаур побежал назад, низко пригнув голову. Страх передался и ему. Он был смелым и отчаянным человеком, но ночная темнота превратила в его воображении врагов на каких-то ужасных чудовищ, на неумолимых духов мести. Он бежал, падал, снова вскакивал на ноги и снова бежал. С разгона влетел в чащу и повалился на землю. Кто-то ударил его по голове. Чья-то нога уперлась ему в бок. Он стал безумно отбиваться кулаками, кусаться — с яростным рыком, со зверским храпом. В конце концов снова вырвался на поляну и влетел прямо в круг вооруженных людей.

Это были партизаны доктора Коэльо, "лесные рыцари", заклятые враги кровавого генерала Батиса.

Ганкаур стоял в кругу повстанцев, избитый, запуганный, и, как затравленный зверь, оглядывался по сторонам. Несколько ружей было направлено ему в грудь.

Партизаны узнали страшного индейского вождя, который своей жестокостью прославился далеко за пределами Верхнего Ориноко.

— Ганкаур! — передавалось из уст в уста зловещее имя.

Между деревьями послышались голоса, конский топот. Несколько всадников выехали на поляну.

— Сеньор Коэльо! — крикнул один из всадников, молодой пеон. — Мы поймали Ганкаура.