Внезапно с улицы раздаются какие-то выкрики. Мы оба осторожно подходим к окну. По обеим сторонам площади виден столпившийся народ. В середину выехал проржавевший пикап, кажется сильно помятый «Форд» и уже знакомая нам «Нива». Бойцы Венгра в масках вытаскивают из кузова пикапа трёх сильно побитых человек. Двое мужчин, один из которых явно европеец, и одна женщина, даже, наверное, девушка, ей вряд ли больше 20 лет. На их лицах много сизых ссадин. Руки затянуты сзади пластиковыми хомутами, какими обычно пакуют всякое оборудование.
Пленников выставляют в ряд на колени. Из «Нивы» появляется Пересмешник в зеркальных очках на глазах и в берете, скрывающем большую часть его светлой кудрявой шевелюры. Толпа вокруг стихает.
Харпер громко и с каким-то деланным пафосом объявляет, что-то вроде: «предатели, шпионившие для империалистических наёмников из НАТО, не могут заслужить пощады, и именем Новой Великой Югославии они будут немедленно казнены». После этого он достаёт пистолет и стреляет в затылок мужчине-европейцу. Бойцы рядом дают по короткой очереди из своих АК в спины всех троих. Растерзанные пулями трупы, падают на землю под одобрительные выкрики из толпы.
Кровавый спектакль окончен. Харпер садится назад в «Ниву» и уезжает. Народ расходится по своим делам. Бойцы небрежно закидывают трупы назад в кузов «Форда» и следуют за своим командиром.
– Что они тут творят?… – потрясённо произносит Жан-Пьер всё ещё глядя из окна на опустевшую площадь.
– Это не наше дело.
В нашу дверь стучит и осторожно заглядывает мальчишка-цыганёнок. Нам пора выдвигаться.
Обвешанные оружием, мы следуем за нашим маленьким проводником по закоулкам к окраинам городка, пересекаем грунтовую дорогу и по узкой еле заметной тропинке углубляемся в лес.
Среди зелени деревьев всё кажется спокойным и даже умиротворяющим. Но я знаю, что это обманчивое впечатление. Несколько раз я напоминаю своему лягушатнику, чтобы он шёл за мной след в след. Несмотря на то, что мальчишка явно хорошо знает маршрут, не исключено, что здесь могут периодически появляться новые растяжки. И чем дальше мы продвигаемся, тем эти шансы только растут.
Наконец мы выходим на какой-то пригорок. Пацан делает нам жест рукой и падает за высокие кусты. Мы валимся вслед за ним. Чуть ниже нашей позиции по склону идёт дорога. И через секунду становится понятно, что насторожило нашего маленького следопыта. Из-за поворота в клубах пыли появляется автоколонна. Пять затентованных грузовика с натовскими опознавательными знаками. В одной из машин я успеваю разглядеть несколько касок, значит, американцы перебрасывают не только груз, но и солдат. Неприятная могла бы быть встреча.
Как только автомобили скрываются за поворотом, мальчишка вскакивает и, снова делая нам жест, шустро перебегает дорогу, сверкая пятками. Мы следуем за ним. Дорога снова идёт по лесу, но он постепенно становится всё реже. Наш проводник начинает заметно нервничать. В какой-то момент он замирает на месте, а потом, присев, что-то показывает нам в траве.
– Мина, – говорю я Жан-Пьеру, – Мы вошли в район минных полей.
Француз молчит, буквально прижимаясь к моей спине.
Мы преодолеваем ещё несколько похожих пригорков и, найдя безопасное место, останавливаемся на привал. Жан-Пьер достаёт из кармана и угощает пацана небольшой шоколадкой. Откуда он её взял?
Над нашими головами с диким грохотом довольно низко проходит пара истребителей. Кажется, что даже макушки деревьев от их полёта начинают тревожно трепетать. Я, конечно же, не успеваю увидеть, что это за машины, но очевидно, что снова американцы. Здесь действует только их авиация. Интегралисты располагают только старыми вертолётами советского образца и устаревшими средствами ПВО, из которых всё же кого-то периодически сбивают.
Продолжая двигаться узкими тропками и, избегая дорог, к вечеру мы, наконец, добираемся до пункта назначения. Этот город когда-то был существенно больше того, где мы остановились, но война его не пощадила. Большинство домов практически полностью разрушено. Нет никаких признаков жизни.
– Здесь живёт хоть кто-нибудь? – спрашивает Жан-Пьер мальчишку.
– Прячутся, – коротко отвечает тот.
Пока мы пересекаем развалины в поисках адреса, который нашёл мой пронырливый журналист, я несколько раз замечаю среди выбитых окон осторожное движение. Я чувствую, что десятки, а может и сотни глаз, тайно наблюдают за нами. Что-то внутри придаёт мне уверенности, не позволяя бояться этих взглядов. Я знаю, что эти люди не опасны. Они напуганы, потому что война загнала их в норы, заставила прятаться словно крыс.
Несколько раз небо над нами пересекают натовские беспилотники, заставляя укрываться в развороченных взрывами подъездах. Что они тут высматривают? Это подозрительно. Вскоре, мы оказываемся у дома с адресом, найденным Жан-Пьером. Не похоже на жилой дом. Какой-то большой комплекс из нескольких зданий с арками и перемычками. Скорее, какая-то больница, если сейчас вообще можно понять, что здесь было.
Мы поднимаемся по широкой и пологой наружной лестнице, оказываясь в просторной рекреации второго этажа. Когда-то здесь были большие стёкла от пола до потолка, через которые, очевидно, освещался весь этаж. Теперь это просто большие сиротливые прямоугольные проёмы, ведущие с улицы внутрь здания.
