Великие заговоры - [80]
Супруга дона Энрике, считая, что теперь и в удаленном замке Аларкон ей оставаться небезопасно, решила покинуть его стены и с помощью молодого синьера Луиса де Мендосы добралась до Гвадалахары, в которой увиделась наконец со своей дочерью. Огромное количество кастильских грандов, чувствительных к участи обеих государынь, встало на их защиту, и число их сторонников было так велико, что в воздухе опять запахло гражданской войной.
Отныне король уже не мог наслаждаться долгожданным и сладостным миром, почти ежеминутно вспоминая, какой ценой он был куплен, и беспрестанно коря и упрекая себя за слабости и ошибки, а также за пренебрежение обязанностями мужа и отца. Этот государь, нежно любящий свою жену и дочь, теперь думал лишь о том, как восстановить их в правах, не вызвав, однако, в государстве новой революции. И пока он проводил время, раздумывая над этим, пришло известие, что донья Изабелла вышла замуж за дона Фернандо (Фердинанда)[123], сына Хуана II, короля Арагона. Этот брак нанес смертельный удар по партии принцессы Хуаниты. Фердинанд должен был унаследовать короны Арагона, Валенсии, Майорки, Сардинии, Сицилии и герцогства Каталонского. Изабелла же в нынешних обстоятельствах становилась наследницей корон Кастилии, Леона, Галисии, Толедо, Мурсии и Андалусии. Союз этих двух людей должен был образовать огромную монархию, которой потом предстояло получить имя королевства Испании.
Энрике ясно представлял себе все последствия подобного брака. Силы мятежников многократно возросли, ибо к ним присоединились армии Арагона, и законный монарх Кастилии боялся, что отныне его участь будут решать венценосные молодожены. Горько жаловался он своей сестре на то, что она нарушила одну из статей последнего договоре[124], и заявлял, что принцесса Хуанита, его родная дочь, должна была и будет единственной наследницей Кастилии и Леона.
Король и королева обеих Сицилий[125], разумеется, ожидали подобной реакции, зная, что Энрике будет взирать на их союз с огромным неудовольствием, и хотя это их не очень беспокоило, они все-таки тотчас стали готовиться к войне. Со своей стороны и дон Энрике вел приготовления, однако природная мягкость и страх перед пролитием крови своих подданных удержали его от решительного шага.
А неприятности тем временем сыпались на него со всех сторон. Ему стало известно, что супруга обесчестила его, родив двух сыновей дону Педро де Фонсеке. Новость эта сначала привела его в ярость, и, осыпая оскорблениями и проклятиями счастливого соперника, он решил принести его в жертву своей мести. Королева в ужасе чуть не лишилась рассудка, когда узнала, что ждет дона Педро, и, чтобы спасти ему жизнь, совершила поступок, примеров которому немного найдется в истории. Она встретилась с королем, бросилась к его ногам, затопила их потоками слез и в конце концов добилась милости для преступника. Энрике любил свою жену, хотя, быть может, она этого и не заслуживала. Он уступил, и Фонсека был наказал изгнанием из столицы. Не знаю, чем следует скорее восхищаться — бесстыдством королевы или сострадательной мягкостью короля.
Примирившись с королем и королевой Сицилии, Энрике одобрил их брак, не изменив, однако, своего отношения к вопросу о престолонаследии королевства Кастилии. Фердинанд и Изабелла, недолго пробыв в Мадриде, уехали в Сеговию. Дон Андреас де Кабрера добился позволения дать в честь венценосных супругов пир. Встав из-за стола, дон Энрике неожиданно почувствовал себя плохо, его вырвало, тело охватил жар, горлом пошла кровь, несчастный упал. Подозревали, что он отравлен. Изабелла, видя своего брата при смерти, умоляла его о последней уступке. К просьбам королевы Сицилии присоединились многие вельможи королевства. Энрике не захотел уступить и отказался лишить свою единственную дочь наследства.
Принцессе Астурийской, которую с такой настойчивостью пытались лишить короны, шел четырнадцатый год. Красотой не было ей равных, и всякий, увидев ее, терял голову. Она имела все прекрасные качества своего пола, по счастью не имея его недостатков. Живость, грация и ум девушки легко завоевывали для нее все сердца, и даже ее заклятые враги, ставившие под сомнение ее происхождение, признавали, что она вполне достойна титула, которого ее хотели лишить. Будучи очень умна, девушка тем живее чувствовала несчастье своего положения. Воспитанная как подобает дочери короля, дважды признанная официальной наследницей трона, она хорошо знала о том, что большая часть кастильцев оспаривает у нее это право. С этой мыслью ей было очень тяжело свыкнуться.
Так как король слабел с каждым днем, народ страшился войны за его наследство, и попытки настроить его в пользу отречения принцессы не прекращались. Кастильские гранды один за другим посещали его, говоря, что время дорого, он должен подумать о покое и счастье отечества. Они упорно внушали ему мысль, что принцесса Хуанита ему не дочь и избери он своей наследницей королеву Сицилии, все распри будут позабыты, мир воцарится в Испании. Энрике отвечал в немногих весьма скупых словах, что одни лишь законы обеспечивают безопасность государства и что принцесса Астурийская должна быть и будет его наследницей. Чувствуя приближение смерти, составил он завещание, в котором еще раз подтверждал, что донья Хуанита его единственная дочь и, следовательно, его наследница, а несколько дней спустя, так и не изменив своего завещания, умер.
