Великие шпионы - [86]

Так, в вергилиевском варианте троянского эпоса беглый греческий кормчий Синон обманывает троянцев, рассказывая, что греки уплыли за море, а на пляже оставили деревянного коня как жертву богам. Зопир в приводимом отрывке из Геродота пускается во все тяжкие, убеждая вавилонян, что персы его обидели — лишь бы ему поверили.

_____

Дарий собрал все свои силы и повел их на Вавилон, и подошел к городу, и осадил его; но вавилоняне не сдавались. Они выходили на стены и высмеивали Дария и его войско словами и жестами; и вот что сказал один из них: «Зачем вы тут сидите, персы, и не уходите? Вы возьмете наш город, когда мул принесет потомство». Так говорил этот вавилонянин, уверенный, что потомства от мула никогда не будет.

Год и семь месяцев прошло, и Дарий с войском были в горе от того, что не могут взять Вавилон. Но Дарий прибегал к всяческим трюкам и выдумкам. Он изучал замысел, с помощью которого Кир взял этот город, и все другие замыслы и хитрости, но безуспешно, ибо вавилоняне были всегда начеку, и застать их врасплох не удавалось.

Но на двадцатый месяц осады чудо поразило Зопи-ра, сына Мегабиза, который был одним из семи победителей магов: один из его вьючных мулов принес потомство. Зопир не поверил, но когда своими глазами увидел жеребенка, велел всем хранить строгое молчание; затем советники напомнили ему слова вавилонянина в начале осады о том, что город будет взят, когда мул ожеребится, и тогда ему запало в голову, что Вавилон можно захватить; ибо, по его разумению, в словах того человека и в потомстве мула содержалось знамение богов.

Убежденный, что Вавилон падет, он пришел к Дарию и спросил, действительно ему так сильно нужен этот город, и получив заверения, что это именно так, замыслил план, по которому взятие города осуществит он один; ибо верная служба у персов весьма в почете и вознаграждается высоким положением. Он не мог придумать иного способа овладеть городом, как подвергнуться издевательствам и перебежать к вавилонянам; и потому он учинил над собой расправу — обрезал себе нос и уши, обрил голову в знак унижения и бичевал себя до беспамятства. В таком виде он предстал перед Дарием.

Царь был до слез тронут тем, что знатный человек учинил над собой такое. С плачем поднявшись с. трона, он спросил, кто посмел так обойтись с Зопиром и почему. «Ни один человек, — отвечал Зопир, — кроме тебя, не мог бы совершить надо мной такого зверства. О царь! Я это сделал сам, ибо не мог стерпеть, как ассирийцы издеваются над персами».

Дарий отвечал: «Жестокосердный! Если ты говоришь, что ради взятия города учинил над собой такое зло, то ты лишь даешь доброе имя недоброму поступку. Глупец! Неужели ты думаешь, что наши враги сдадутся от того, что ты сотворил с собой? Нет, ты выжил из ума, раз так обращаешься с самим собой».

«Если бы я сказал тебе, — возразил Зопир, — что намереваюсь сделать, ты бы мне не позволил; а потому я решил наедине с самим собой и сам это совершил. Теперь, коль уж дело обстоит таким образом, тебе остается лишь сыграть свою роль — и Вавилон твой. Я в таком виде убегу в город и буду вопить, что это ты так жестоко обошелся со мной; думаю, я сумею их убедить и стану предводителем их войска. Ты же, со своей стороны, на десятый день после моего ухода отбери тысячу воинов из тех, кого тебе не очень жалко, и пошли их к воротам Семирамиды; на седьмой день после того пошли против меня две тысячи человек к воротам, именуемым Ниневийскими; а когда минует двадцать дней после того седьмого дня, пошли четыре тысячи воинов к Халдейским воротам, как они их называют. Всем, кого будешь посылать к воротам, пе давай никакого оружия, кроме кинжалов. Но сразу после двадцатого дня веди все свое войско на общий приступ, и, молю тебя, пусть персы атакуют ворота Бела и Сиссийские ворота. Ибо я уверен, что в награду за мои предыдущие подвиги вавилоняне вручат мне ключи от этих двух ворот и всех прочих; вот тогда-то я сделаю Сьое дело, а персы свершат то, чему суждено быть».

Сказав это, он побежал к городским воротам, оборачиваясь на каждом шагу, как настоящий беглец. Когда стража на башнях увидела его, то спустилась вниз и, приоткрыв ворота, спросила, кто он такой и что ему нужно; он сказал, что зовут его Зопир и что он перебежчик. Тогда стражники привели его на общий совет вавилонян, где он предстал в жалком и изуродованном виде, крича, что это Дарий так с ним поступил за то, что он призывал царя увести войско, поскольку видел, что взять город невозможно. «Теперь, — завершил он свою речь, — я пришел помочь вам, мужи вавилонские, и наказать Дария и персов; да не останется неотмщенным то зло, что они мне причинили; а я знаю его планы и знаю, как сражаться с ними». Так он говорил.

Когда вавилоняне увидели, что одному из самых почтенных людей в Персии обрезали нос и уши и избили мечами до крови, они вполне уверовали, что он говорит правду и пришел к ним как союзник, и охотно дали то, что он просил, а просил он отряд воинов; а получив их, он поступил так, как договорился с Дарием. На десятый день он вывел свое войско и перебил тысячу человек, высланных Дарием, как он просил. Увидев, что слова его не расходятся с делами, вавилоняне возрадовались и готовы были всячески ему услужить. Когда прошло договоренное число дней, он снова вывел отряд вавилонян и уничтожил две тысячи воинов Дария. После этого нового подвига похвалы Зопиру были у всех на устах. Снова прошло оговоренное число дней, он вывел своих людей в условленное место, окружил четыре тысячи и всех до единого перебил. После этого третьего подвига Зопир стал первым человеком в Вавилоне: его избрали главнокомандующим и защитником стен.