Великие шпионы - [129]

Мы считали, что Лондону пришлось разрешить эту судьбоносную связь из-за потери передатчиков «Турнепс» и «Черемша» и сообщения «Трубы», что де Хаас не сумел найти Эбенезера, через которого должен был передавать сообщения в Лондон.

С нашей точки зрения, слабая связь между разными группами агентов была недостатком, поскольку о случившихся арестах другие быстро сообщили бы в Лондон, что затруднило бы нам радиоигру с захваченным передатчиком. Но когда такая связь становилась слишком тесной, как в данном случае, когда один передатчик «Труба» обслуживал три другие группы, опасность для них всех в случае ликвидации одной из групп немецкой контрразведкой чрезмерно возрастала. Лондону очень не повезло, что контролируемому нами Эбенезеру он приказал установить связь в тот момент, когда группы, еще бывшие на свободе, оказались в прямом контакте друг с другом. (Я не знаю подробностей того, как люди Шрейэдера за несколько дней ликвидировали всю сеть МИД-КОО в Голландии.)

Конечно, неопытность и доверчивость сыграли злую шутку с другой стороной. Агенты были не более чем любителями, хотя и прошли подготовку в Англии, и не имели возможности на практике приобрести квалификацию, необходимую для их очень трудной задачи. Да они и не смогли бы достичь уровня такого аса, как Шрейэдер.

Передатчик «Труба» попал в наши руки вместе с расписанием частот, шифрами и рабочими материалами. Радист Йордан сдался, когда осознал масштаб постигшей его катастрофы. Это был образованный молодой человек из хорошей семьи, не закаленный в достаточной степени, чтобы заниматься самым опасным делом в разведке — оперативной работой. Его вины в том нет. Йордан вскоре доверился мне и Гунтеману и согласился работать на передатчике под нашим контролем, пережив нервный срыв, когда мы пе ревели его в Схевепинген. Уже 5 мая мы открыли второй канал связи с Лондоном через «Трубу» и предложили новое место сброса припасов для группы в нескольких километрах к северу от Хольтена. Линия работала гладко и не дала Лондону повода для подозрений, потому что он согласился с нашим предложением и через пару недель сброс был произведен.

Третий канал с Лондоном был установлен вот каким образом. Расписание частот передатчика «Турнепс», на котором должен был работать погибший радист Мартенс, мы нашли у арестованного агента Андринги. Мы передали в Лондон через «Трубу», что Андринга нашел надежного радиста, который сможет работать на частотах «Турнепса», и Лондон провел с ним пробный сеанс, чтобы проверить квалификацию новенького. Привлеченный нами радист из Орпо, видимо, прошел испытание, потому что «оттуда» передали, что он принят. Но вскоре начались новые неприятности, которые сильно обеспокоили меня.

В середине мая Генрихе взволнованно доложил мне, как подозревают его люди, Лауверс передает несколько лишних букв в конце опознавательного периода. Вообще-то нет ничего необычного в серии так называемых пустых букв в конце сеанса, и его надсмотрщик не сразу выключил передатчик. Однако подозрение уже зародилось. Генрихе не мог присутствовать на всех сеансах Лауверса и Йордана, поэтому он настоятельно требовал заменить обоих радистов его людьми. Я немедленно вызвал надсмотрщика. Тот сказал, что точно не знает, какие лишние буквы передает Лауверс, но в них нет никакого смысла. Парень прекрасно понимал, что при любом другом ответе его отдадут под суд за преступную небрежность, но, поскольку ничего нельзя было доказать, мы решили подождать реакции Лондона.

Я приказал Гунтеману разобраться, в чем дело, потому что он был в хороших отношениях и с полицейскими, и с Лауверсом. Оказывается, некоторые орповцы стали слишком доверять Лауверсу, «размягчились», как у нас говорят. Радистам стало слишком комфортно; я приказал обращаться с ними хорошо, давать кофе и сигареты, но они чуть ли не сдружились с охранниками, а это уже было опасно. Ожидая реакции Лондона, я не говорил Лауверсу о наших подозрениях. Тем не менее, хотя явных признаков предательства не было, мы вскоре отстранили Лауверса и Йордана от работы, прибегнув к привычному трюку с «запасными» операторами, на что Лондон немедленно согласился.

Теперь мы посадили на все передатчики людей из Орпо, а Лондон ничего не заподозрил. Привлекать и обучать запасных радистов из голландских подпольщиков казалось делом вполне естественным, ведь с основным оператором передатчика всегда могло что-то случиться. После этого мы уже не использовали захваченных радистов. Позднее, когда мы захватывали агентов с передатчиками, за ключ сразу садились радисты из Орпо. Правда, тут мы рисковали, что в Лондоне могут записать почерк радиста, и расхождения могут вызвать подозрения. По силе удара, скорости передачи и другим характеристикам техники работы на ключе опытное ухо легко обнаруживает различия в стиле работы отдельных операторов, как музыкант различает исполнителей.

Если бы на радиостанции МИД-КОО соблюдали положенные меры безопасности, мы никогда не смогли бы использовать в радиоигре немцев-радистов. Но поскольку мы до сих пор не замечали особой бдительности с их стороны, то сочли возможным пойти на такой риск. Беззаботность противника подчеркивается тем обстоятельством, что в ходе операции «Северный полюс» было установлено четырнадцать каналов связи с Лондоном, и эти четырнадцать передатчиков обслуживали шесть радистов из Орпо!