Великие психологи - [113]

.

Стоит отметить, что Маслоу имел и еще одно увлечение — философию. Среди философов, с работами которых он познакомился, его главным героем был рационалист Бенедикт Спиноза, стремившийся описать окружающий мир и человека как можно более объективно и отрицавший идею трансцендентного Творца. Маслоу на дух не переносил философию Гегеля, возможно потому, что она была для него слишком сложна, и когда ему задали сделать доклад на эту тему, Абрахам просто не явился на занятие. Критиковал он и веру в существование потусторонних сил и промысел Божий, а факты якобы пережитого людьми мистического опыта объяснял человеческими способностями, которые просто еще не известны науке: «В момент мистического опыта мы видим замечательные возможности и непостижимые глубины в человеческой природе… Почему бы не приписать этот удивительный опыт самому человеку? Вместо того чтобы вывести из мистического опыта беспомощность и слабость человека, мы, вероятно, можем создать более замечательную концепцию о величии человеческих способностей и выдающихся перспективах прогресса, ожидающих нас в будущем»[320]. Маслоу даже отправил несколько статей в университетский философский журнал, но ни одна из них не была принята к публикации.

Еще одной дисциплиной, которую Маслоу впервые открыл для себя, стала антропология. Это произошло под влиянием блестящих лекций Ральфа Линтона, развивавшего идею объединения антропологии, социологии и психологии в одну дисциплину, позволившую бы изучать поведение человека во всей его полноте. Эти мысли Линтон позже изложил в своей фундаментальной работе «Изучение человека» (1936). Абрахам Маслоу был абсолютно согласен с такой точкой зрения. Он даже подготовил доклад для конференции в Висконсинской академии наук и искусств в марте 1932 года, в котором представил критический взгляд на социальную психогигиену и психоаналитическое движение, поскольку они, по его мнению, не учитывали роль культурных факторов в формировании психологических проблем личности. Но, не справившись со страхом перед аудиторией, он так и не смог выступить.

Чрезмерная робость была характерной чертой Маслоу на протяжении всей его жизни. После каждого выступления, особенно значимого, он был настолько истощен из-за нервного напряжения, что оказывался буквально без сил. Возможно, эта социофобия, уходившая своими корнями в детский комплекс неполноценности, была той нерешенной проблемой, которая привела к серьезным проблемам со здоровьем уже во взрослом возрасте.

Годы бакалавриата пролетели незаметно. Поступив в магистратуру, Маслоу хотел написать диссертацию на интересную междисциплинарную тему, но его преподаватели отклоняли все предложения, придерживаясь жестких рамок бихевиоризма. Наконец его научный руководитель сформулировал проблему, скучнее которой, как казалось Маслоу, сложно было что-то придумать. Он должен был заняться изучением запоминания и воспроизведения вербального материала, для чего проводил серию достаточно простых экспериментов, демонстрируя карточки со словами контрольным группам и меняя условия, в которых испытуемые получали информацию. Общий вывод работы был до банального прост — обучение более эффективно, если условия, в которых оно проходит, поддерживают его. В 1931 году Маслоу получил степень магистра и хвалебные отзывы на свою работу, которую даже опубликовали в журнале. Сам же молодой автор настолько был ею не доволен, считая тривиальной, что уничтожил карточку в каталоге университетской библиотеки, чтобы никто не знал о ее существовании.

После защиты магистерской диссертации Маслоу стал ассистентом на психологическом факультете. Его руководители вспоминали о нем позже как о талантливом молодом преподавателе, который мог заинтересовать предметом своих студентов и особенно студенток, многие из которых были в него влюблены. Но если Маслоу и догадывался о подобном внимании к своей скромной персоне, виду он не подавал и всегда интересовался оценкой лишь собственной жены.

Осенью 1931 года Маслоу поступил в аспирантуру к психологу Гарри Харлоу, начавшему исследование интеллекта обезьян. Всеобщее признание Харлоу получил отнюдь не за эту работу. В конце 1950-х годов он проводил эксперименты над детенышами макак. В ходе опытов он отнимал их от настоящих матерей и помещал в клетку с суррогатными «матерями» — железными конструкциями, к одной из которых прикреплял бутылочку молока, а вторую оборачивал тканью. В течение нескольких дней маленькие обезьянки начинали проявлять привязанность и ласку к той модели «матери», которая была покрыта мягким материалом. Вторую конструкцию — с молоком они использовали лишь для удовлетворения голода, но никаких эмоций она у них не вызывала. Таким образом Харлоу пришел к выводу, что чувство привязанности у ребенка возникает из-за тактильного контакта с матерью, который ему жизненно необходим, а отнюдь не из-за удовлетворения голода. Однако, как оказалось позднее, этого было недостаточно для полноценного развития. Обезьянки, выросшие рядом с куклами, уже через год стали демонстрировать поведенческие отклонения — они не могли наладить общение друг с другом, проявляли агрессию. Стало понятно, что для полноценного эмоционального развития на самом раннем этапе жизни необходим был контакт с живыми обезьянами, а не их заменителями, в противном случае сделать их полноценными было уже невозможно