Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. - [26]
Иван Данилович еще задолго до смерти сделал духовное завещание. В этом завещании он распределяет свое движимое и недвижимое имущество между наличными сыновьями и супругой; но так как потом он приобрел несколько волостей посредством купли, явилась необходимость составить новое завещание, в которое вошли бы и новые приобретения. В обеих грамотах одинаково замечено, что они составлены перед отъездом его в Орду. «Се язь грешный худый раб Божий Иван, — говорится в грамотах, — пишу душевную грамоту, ида в Орду, никим не нужен, целым своим умом, в своем здоровья» (так непрочны были не только положение, но и жизнь какого бы то ни было князя!); обе грамоты писаны в одном и том же 1328 г.[209] По этому завещанию Калита дает старшему сыну Семену 26 городов и селений, в том числе Можайск и Коломну — приобретение его брата, Юрия Даниловича; Ивану — 23 города и селения, в том числе — главные — Звенигород и Рузу; младшему, Андрею, — 21 город и селение, и в числе их самый важный Серпухов; жене своей с остальными детьми — 26 селений, из которых впоследствии сделался известным Радонеж. На первый взгляд может показаться странным, что старшему сыну, Семену, как предполагаемому великому князю в будущем, дано сравнительно мало городов и сел. Но следует иметь в виду, что, во-первых, Семену даны города более значительные, как Можайск, бывший особым княжеством, и Коломна; а во-вторых, хотя претендентами на великокняжеский стол в случае смерти Ивана Даниловича и могли явиться князья Тверской и Суздальский, — но Калита, как видно, надеялся, что великокняжеский титул за ним упрочен, что он перейдет к его старшему сыну, а вместе с тем к нему перейдут Владимир и Переяславль. Что касается Москвы, то она, по завещанию, отдается не кому-то одному из сыновей, а всем троим: «Приказываю сыном отчину свою Москву», — только и сказано об этой последней в завещании. Что же это значит? Какую цель преследовал Калита, завещая Москву всем детям, а не кому-то одному из них? Нам кажется, что у Ивана Калиты была определенная цель и мысль об упрочении за своим потомством великокняжеского титула и за Москвой — значения первопрестольного города: первого он мог достичь, только когда его дети — при известных личных качествах — будут в состоянии удовлетворять алчным требованиям Орды, т. е. когда будут располагать богатой казной; второго же он достигал при выполнении его детьми первой части программы. Значит, Калите нужно было оставить материальную базу наследникам, и вот он делит свое достояние почти поровну, ибо мог сомневаться в том, что тому, а не другому сыну достанется великокняжеский стол. В то же время он отдает детям Москву в общее владение и таким образом еще вернее достигает второй цели: кто ни будет из детей великим князем, все-таки он будет Московским, потому что привязан к Москве той частью наследства, которая предоставлена ему по завещанию[210]. Так или иначе думал Калита, но великая идея централизации и собрания Руси воедино жила в его потомстве, и этим потомством осуществлена.
По смерти Калиты все русские князья, как то: Василий Давидович Ярославский, Константин Михайлович Тверской, Константин Васильевич Суздальский и др., поспешили в Орду; отправился туда и Семен Иванович с братьями. Хан объявил последнего великим князем, а все остальные русские князья «под руце его даны»[211].
Возвратившись из Орды, Семен Иванович торжественно сел 1 октября на великокняжеский стол во Владимире. В том же году (1341) братья «целовали крест у отчя гроба». По этому крестному целованию они обязываются быть заодно, младшие старшего — чтить вместо отца, иметь общих друзей и врагов; старшему без младших, а последним без старшего ни с кем не доканчивать дела; младшие братья, между прочим, выговаривали следующее обязательство от старшего: «А кто иметь нас сваживати… неправа ны учинити, а нелюбья не держати, а виноватого казнити по исправе»; младшие братья уступают Семену на старейший путь полтамги, конюший путь, ловчий путь и пр., между тем как сами берут полтамги на двоих; уступают также на тот же путь несколько сел; обязывают старшего брата заботиться об их женах и детях в случае их смерти; великий князь оставляет за собой волости, которыми его благословила тетка, княгиня Анна; боярам и слугам договаривающихся предоставляется свобода перехода от одного князя к другому; младшие братья, наконец, принимают обязательство не принимать к себе боярина Алексея Петровича (тысяцкого), который «вшол в кромолу к великому князю»; мы увидим, что этот Алексей Петрович при преемнике Семена Ивановича неизвестно кем был убит.
Мы видели, что Иван Данилович в 1340 г. рассорился с Новгородом и не успел смирить его из-за поездки в Орду. В то время как Семен Иванович после смерти отца был также в Орде, новгородские «молодци», как выражется летопись, ходили на Устюжну и пожгли ее, а потом повоевали Белозерскую область — приобретение Ивана Калиты. По возвращении из Орды Семен послал в Торжок собирать дань. Бояре, по выражению летописи, «начата силно деяти», почему новоторжцы просили новгородцев заступиться за них. Новгородцы пришли, перехватали московских наместников с семьями и посадили в заключение. Из Новгорода, еще прежде последнего события в Торжке, послан был в Москву Кузьма Твердиславич сказать великому князю: «еще, господине, на столе в Новегороде не сел еси у нас, а уже бояре твои силно деют» (насильственно). Новгородские бояре, находившиеся в Торжке, конечно, ожидали мести со стороны великого князя и потому послали в Новгород за помощью; но там не захотела удовлетворить эту просьбу чернь. Новоторжская чернь, не видя из Новгорода помощи, восстала на бояр, кричала, зачем они призвали новгородцев, зачем перехватали княжеских наместников. «Нам в том погибнуть», — заключила она. Вооружившись чем попало, черные люди бросились на боярские дворы, освободили московских наместников, а новгородцев выпроводили из города. Новоторжские бояре бежали в Новгород «только душею кто успел» (без пожитков); дворы их были разграблены, села опустошены, а одного, Семена Внучка, даже убили на вече. Семен Иванович собрал подручных князей: двух Константинов, Суздальского и Ростовского, Василия Ярославского и др., и зимой пошел к Торжку. С князьями был и митрополит Феогност, может быть, на случай необходимости пустить в дело меч духовный, если железный оказался бы не действенным. Как видно, великий князь твердо решил держаться известной политики и достигать намеченных целей во что бы то ни стало: по летописям не заметно даже, чтобы князья, участвовавшие в походе на Торжок, выказали хоть малейшее нежелание исполнить его требование; есть даже известие (у Татищева), что, готовясь в поход и призвав для этого помянутых князей, Семен Иванович держал к ним речь, в которой в особенности упирал на то, что благоденствие Руси всегда стояло в зависимости от послушания князей старшему князю. Объединенные князья пришли в Торжок, откуда намеревались идти к Новгороду. Новгородцы хотя и приготовились к обороне, но сначала попробовали уладить дело миром: они отправили послов к великому князю и митрополиту. Мир состоялся: договорились по старым грамотам; кроме того, новгородцы дали великому князю черный бор со всей Новгородской земли и 1000 рублей с Торжка. После этого великий князь послал в Новгород наместников
