Великие герои Эллады. Ясон. Орфей - [19]

Но для спасения силы гребцов было мало,

Главным стал Девы Афины сильнейший «гребок!

Нас без великой богини разбило бы в щепы

Не было б лучшего в мире сейчас корабля!»

Молвил им Тифий в ответ: «Как вы, юноши, слепы —

Разве не видите, судно теперь без руля?»

Аретиада

271

Ветер прохладный сменился полуденным знойным,

С радостью люди смотрели на тихий пролив,

Буря восторга промчалась над морем спокойным,

Двинулся дальше «Арго», новый путь проторив.

«Мы без кормила[74] идём! – молвил Тифий[75] Ясону.

Надо к лесистому брегу пристать, эолид[76]!

Пусть принесут люди жертвы на нём пантеону[77],

Арг[78] изготовит мне руль – этот в щепки разбит!»

272

Ветер горячий пригнал судно к девственной суше,

Парус опущен, и люди сошли с корабля,

И непривычным покоем наполнились души —

Встретила юношей дивной красою земля.

Ждали там отдых и тихая песня аэда,

С новым кормилом работа больших мастеров.

С Тифием мудрым была у героев беседа —

Кормчий сказал аргонавтам: «Я стал нездоров!

273

Мне сорок девять исполнится завтра, герои!

Мойрами был установлен означенный срок.

Я об оракуле[79] вспомнил у берега Трои[80],

Но не пройти Симплегады живые не мог!

Рок этих лет нависает скалою над родом —

Дед виноват! – Вдруг слетело с безжизненных губ. —

Укоротил наши жизни одним эпизодом —

Молвят, случайно срубил он божественный дуб.

274

Именно эти года были прожиты древом,

Боги решили и нам отпускать столько лет!

Но не относится в нашем роду это к девам.

Знаю, последним сегодня был славный рассвет…»

Вечер на суше прошёл без рассказов и песен,

Только охрана шепталась всю ночь у костра,

После признанья в судьбе Тифий был бессловесен —

Лёг на горячий песок, чтобы спать до утра.

275

Неторопливо заря поднималась над Понтом[81],

Мелкие камни ласкала морская вода,

Обеспокоились люди великим «геронтом»[82] —

Верить они не желали, что рядом беда.

К Тифию первым шагнул Теламон[83] громкозвучный,

И, наклонившись, коснулся холодного лба:

«Вот и пришёл к мореходу рассвет злополучный.

Знал достоверно герой – непреклонна судьба!»

276

Кормчего предали Гее[84] в высоком кургане,

Соорудив из прибрежных камней «саркофаг»[85],

Знали герои, сюда не придут горожане —

Тифий на этой земле даже мёртвый – чужак.

Вечером падали слёзы несчастной Нефелы[86],

К юным героям была титанида[87] добра —

Люди спешили к «спасителю»[88] Фрикса[89] и Геллы[90],

И утомили друзей беды, бури, жара…

277

Встретила Эос корабль на бескрайнем просторе:

В парус широкий влетел шаловливый Зефир,

Бережно приняло судно Эвксинское море,

Гелиос выгнал коней на небесный сапфир.

Плавно скользила галера по яркой лазури,

Глухо на ласки волны отзывались борта,

Было спокойно вокруг, как в момент после бури,

В трауре все аргонавты сомкнули уста.

278

Только Орфей не остался в прискорбном молчанье,

С лёгкой тоскою запели струна за струной,

Ветер внезапно затих, чтоб услышать звучанье

Песни о кормчем, летящей над быстрой волной:

Памяти Тифия… Песня Орфея

«Друзья, не печальтесь о кормчем седом! —

О нём будут петься баллады!

Героем ушёл Тифий в каменный «дом»,

Пройдя на «Арго» Симплегады.

Он был самым лучшим для всех моряком,

Его не пугали преграды.

Была жизнь ушедшего мощным гребком,

Венчали её Симплегады.

Душою он с нами навеки, друзья,

Великий потомок Эллады,

Таких моряков забывать нам нельзя,

Что судно провёл сквозь громады!

Наш друг – настоящий отважный герой,

Известен среди мореходов,

Его доброта удивляла порой,

А слава достойна рапсодов.

279

Юный Анкей[91] был Ясоном поставлен к кормилу[92],

Вёл он корабль вдоль лесных и пустых берегов,

Мощный лелег[93] верил в смелость, сноровку и силу —

Руки его не боялись больших рычагов.

Править галерой могучему было нетрудно,

И до заката работал усердно лелег,

Вечером он направлял превосходное судно

В устья глубоких протоков невиданных рек.

280

Так незаметно промчались две тихих недели

После прохода по створу живых Симплегад,

Судно не встретило рифов, порогов и мели —

Плыло, спокойно качаясь, как дремлющий скат.

Видели люди с галеры лесистые горы,

Крепости, пристани, устья сверкающих рек.

Но не желали герои вступать в разговоры,

Не нарушали они судна радостный бег.

281

Вскоре Линкей разглядел крупный риф у прибрежья:

«Понт небогат на обилие в нём островов,

Этот не больше собой, чем берлога медвежья,

Только я вижу на нём золотистых орлов!»

«Ты не ошибся, Линкей? – вопросил предводитель. —

Стаями, друг, не живут никакие орлы!»

«Не собираюсь я спорить с тобою, воитель,

А докажу правоту аргументом стрелы!

282

Впрочем, смотри! Златокрылый летит на разведку,

Морда чудовища льва киферонского злей,

Быстро оставила птица кровавую метку —

Острым тяжёлым пером поражён Оилей!»

Сбросив перо, улетела коварная птица.

Крикнул Ясон: «Всем доспехи надеть поскорей!

Эй, Бореады! У вас появилась «должница»,

Перья её блещут ярче любых янтарей!»

283

Следом за первой к галере примчалась вторая.

Всех моряков удивила её быстрота.

Но зазвенела «посланница» Амфиарая[94] —

Меткой стрелой он попал птице в низ живота.

Грохнулась птица на судно со звоном тимпана.

Громко воскликнул Линкей: «Перья – чистая медь!

Это созданье страшнее Горгон[95] или Пана[96] —

Когти в крови! Значит, люди – любимая снедь?»

284

Менее стадия[97] было до птиц-людоедов,