Великие авантюры эпохи - [7]

«Однажды я оказался на выставке Гойи в Королевской академии. И я был настолько потрясен тем, насколько ужасно были восстановлены некоторые из них, что я решил, что будет правильным сделать автопортрет Гойи – в качестве замены. Я знаю, это было самонадеянно, но я не мог придумать лучшего способа отомстить тем дикарям, которые недостойны чистить ботинки мастеров, не говоря уже об их бесценных картинах».

Китинг действительно написал автопортрет Гойи в стиле художника – не для продажи, а для себя. Он повесил его в собственной лондонской студии и дал звучное название «La muerte viene para todos» («Смерть придёт за всеми»); с переводом на испанский помог владелец кофейни по соседству.

Другой неожиданной страстью Китинга оказалось преподавание. Сам всю жизнь стремившийся к учёбе и формальному статусу (и не достигший их), Китинг в какой-то момент решил, что он и сам мог бы обучить своему мастерству кого-нибудь, кому было бы интересно научиться. Так, в 1963 году он стал вести что-то вроде класса по искусству на одной из станций лондонской подземки. Учеников было немного – человек 6–7, да и расплачивались они за уроки либо сигаретами, либо альбомами искусства. Но и это было признание; здесь, в небольшом кругу молодых людей, Китинг чувствовал себя пусть и не королём, но, по крайней мере, по-настоящему востребованным.

Одной из его студенток была 16-летняя Джейн Келли. Она родилась в Уэльсе в 1946 году, её отец был военным, выросшим на Цейлоне и, кажется, немного шпионом; такое совмещение не было чем-то особенным и небывалым. Он путешествовал по пустыне Гоби, посещал Таити и иногда вращался в богемных кругах. Кроме того, предки Джейн принадлежали к довольно богатому англо-ирландскому роду. Но её прадед отправился на Цейлон и пошёл своей дорогой. К моменту её рождения семейство было уже не в лучшем состоянии – бизнес отца пошел прахом, поэтому Джейн с родителями и братом жила в небольшом доме в Лондоне, где вечно не хватало места на всех, а отец при этом ещё и пытался прятать заначки с виски, на которые всё время натыкались дети.

Джейн была энергичным и уверенным в себе подростком: с подругами они часто колесили по Англии (и как-то раз даже склеили двух знаменитостей – Рода Стюарта и Эрика Клэптона). Но встреча с Томом Китингом всё изменила: 46-летний художник-бунтарь очаровал ее будто Свенгали, гипнотизёр из романа «Трильби». Китинг, несмотря на алкоголизм и тяжелую жизнь, выглядел очень моложаво, а образ артиста, противостоящего миру истеблишмента, приковывал к нему внимание. Джейн настояла на том, чтобы её родители платили Китингу по фунту за день занятий искусством – и те согласились.

У Китинга и Джейн начался роман. Сначала исключительно платонический: Джейн вошла в жизнь Тома, чтобы навести в ней порядок и размеренность, а для любви у нее был молодой человек. Она следила за мастерской Тома, за тем, чем Китинг питался и куда он ходил, пыталась наладить его быт и улучшить гардероб. А кроме того, стала незаменимым помощником во всех его делах, связанных с созданием поддельных картин. Словом, она стала его ученицей и ассистенткой, забросив учёбу в «нормальной» школе искусств, которую посещала до того.

Взамен Китинг обучал её искусству и мастерству реставрации. Джейн была по-настоящему влюблена в своего учителя: он казался ей «анархическим» бунтарём и настоящим Художником; спустя годы она скажет в интервью канадской газете, что, изучая искусство под руководством мастера, его нужно любить так же сильно, как и само искусство. Развитие их отношений заняло сравнительно долгое время: они стали жить вместе в 1967 году, спустя 4 года после знакомства. Вскоре они уехали из Лондона в Корнуолл и открыли там реставрационную мастерскую.

Счастье их, впрочем, не было долгим.

All Time Loser is for Boozer

Именно живя на природе, Китинг близко познакомился с творчеством ещё одного художника, оказавшего на него не меньшее влияние, чем Гойя, Дега и Рембрандт в своё время. Один из альбомов, подаренных Китингу юными учениками, был посвящён работам Сэмюэла Палмера. Палмер – блестящий английский живописец-самоучка XIX века, чьи работы испытали сильное влияние Уильяма Блейка; превосходный пейзажист и иллюстратор. Особое место в его наследии занимали акварели: он был настоящим мастером.

Китинг потратил некоторое время, «примеряясь» к работам Палмера; на него немало повлияли пасторальные деревенские пейзажи, в которых они жили вместе с Джейн. В конце 1960-х, уже в Суффолке, Китинг наконец-то созрел для того, чтобы произвести на свет новую партию Sexton Blake – фальшивок; обзавелся бумагой и картоном XIX века. Кроме того, он разработал и технику, которая позволила бы ему имитировать старую акварель: он смешивал краски с древесной смолой, а затем окунал в лак. В 1970 году он написал 20 акварелей в стиле Палмера на один и тот же сюжет: пейзажи вокруг деревни Шорхэм, в которой одно время жил художник.

С самого начала картины готовились на продажу; хотя Китинг и будет это потом отрицать, рассказывая, что он написал их, желая отдать дань уважения любимому художнику, а не для того, чтобы они оказались проданными в одну из лондонских галерей. Ему вторила и Джейн, заявляя, что всё вышло случайно и против их с Китингом воли.