Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - [65]
АВГУСТ
1 августа. Погода стоит хорошая. […] А об утраченной Варшаве хочется плакать как о живом, родном человеке… Немцы завоевали теперь, в сущности говоря, целое Царство Польское и почти всю Прибалтику. Сколько уже за короткое время ими завоевано наших губернских [городов] — и Владимир-Волынасий[530], и Ломжа, и Люблин, и проч., и проч. Точит, грызет, разъедает меня неотвязная скорбь при безотрадном сознании нашей полной неспособности бороться с умным и искусным противником. Берет жуть… Изнуряющая атмосфера неприглядной российской действительности… […]
3 августа. После обеда приехал мой Сергей. […]
4 августа. Ночью немцы штурмовали Ковно и более чем наполовину ей овладели; сообщение с Кошедарами[531] прервано; как ни улыбался и ни строил быть обычно настроенным Радкевич, но на челе его выражалась большая тревога и озабоченность. Семьи от штабных начали выезжать. Из Вильно по распоряжению главнокомандующего идет усиленная эвакуация, между прочим — колоколов и всяких металлических изделий. В Соколку переходит штаб 12-й армии. Приехавший из-за Красно д-р Щадрин привез недобрые вести об операции в направлении к Мариамполю 26-й пех[отной] дивизии, к[ото]рую немцы искрошили вдребезги — так несвоевременно был отдан приказ об атаке[532]; казачьи офицеры будто бы весьма возмущены и настроены весьма «лево» нелепыми распоряжениями начальства, очень сильно пострадал 104-й Устюжский полк[533],102-й Пермский[534] — отказался идти в атаку. Около полуночи прибежал ко мне земляк — главный врач сводн[ого] запасн[ого] госпиталя Новиков, весьма взволнованный, с сообщением от железн[о] дор[ожных] служащих, что Ковно пала, спрашивает — верно ли, ч[то]б[ы] теперь же сплавить свою жену. Успокоил его и обещал завтра дать ему достоверные сведения по сему предмету.
5 августа. […] Перемещается Гродненск[ий] тыловой эвакуационный] пункт с госпиталями к серверу; эвакуируется и Гродненский местный военный госпиталь; Гродно, значит, как крепость, не предназначается играть роль как таковой; за обедом Радкевич шутя спрашивал, куда же придется деть комендантшу и коменданта… Командующий 26-й пех[отной] дивизией Тиханович[535] смещается с должности. […]
6 августа. Преображение Господне. С Сережей были в соборе у обедни, наслаждались ангельским пением. Корпуса наши отходят; из Осовца привезли 200 чел[овек], отравленных удушливыми газами. За обедом наши ферлакуры интересовались, ушел ли цирк, действуют ли кинематографы и прочие капища…
Ковно взята немцами; по поводу сего позора даже сама «валаамова ослица» — дежурный генерал Жнов — изрекла умное слово, что-де здесь не недостаток снарядов причиной, а сами люди — командующие в лице коменданта крепости[536] и начальника штаба, к[ото]рые постыдно бежали и теперь должны быть преданы суду; паника всеми так овладела, что при отступлении — бегстве даже не догадались взорвать уцелевшие форты. Полная разруха нашего воинства, страшно и представить себе, что нас ожидает впереди.
В Вильно перейдем, может быть, еще через неделю; с собой туда же тащат и «штабных» сестер, в маневрировании к[ото]рыми в угоду штабным шалунам так искусился наш «храбрый» — «боевой» полковник, ради получения генеральск[ого] чина, кажется, готовый предоставить для пользования начальству свою родную дочь… Боже мой, какой омут грязи и всевозможного свинства; я, кажется, накануне бесповоротного решения уйти совсем из этого проклятого «оврага». […]
7 августа. В Ковенской крепости, к[ото]рую так постыдно сдали, оказывается, было такое количество снарядов, что превышало количество их чуть ли не во всех армиях! Ни начальство, ни войска гарнизона не были совершенно ознакомлены с фортификационными и топографическими условиями своей крепости и блуждали в критическ[ий] момент в ней, как в темном лесу. Теперь зато в ней скоро разберутся немцы, переставляющие наши же пушки для действий против нас. Вельск[537] занят немцами, в их руках, значит, и Беловежская пуща. […]
Встретил командующего 26-й пех[отной] дивиз[ией] генерала Тихановича, потерпевшего аварию (из дивизии составом около 10 тысяч челов[ек] было зря выведено из строя около 3 тысяч человек), — увольняется по золотому мостику: как-де переутомившийся и расстроенный нервами не проявил свойственной ему всегда энергии, а потому эвакуируется!! […]
8 августа. Дела наши — табак; настроение у всех подавленное. Офицерство сознается, что виной наших неудач являются не отдельные лица, а что-то более общее…
Новогеоргиевск пал под нози врага. В Пернов[538] немцы произвели десант. До Петербурга по сухопутью — рукой подать! Гродно
