Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - [43]

С Сережей побродили по городу. Вечером были у всенощной, а Новый год встречали с ним в 495-м пол[евом] госпитале и Елизаветинской общине Красного Креста […]

1915

ЯНВАРЬ

1 января. […] Чувствование праздника. Относительный отдых. Приказ главнокомандующего, объявляющий нижним чинам, что семьи сдавшихся из них в плен не ранеными будут лишены казенного пайка. Сегодня имел кислый разговор с командующим по поводу недостатков, найденных им в 397-м госпитале в Ковалене, куда завтра отправляюсь с Сережей.

2 января. […] Приезжал сегодня в штаб Рузский. Побуждает всех командующих переходить в наступление, а им совсем не до того: только бы самих Господь уберег от наступления противника; недостаток в людях и в боевых средствах. После полудня — мокропогодица.

3 января. […] Прекрасная погода, позволившая Сереже заняться фотографическими снимками. Мы «накануне великих событий». Думаем наступать! «Да, хорошо наступать, — говорят наши штабные генералы, — когда тебя подталкивают да подпирают!» Дело пахнет, значит, исполнением очередного № исходящего журнала!

Стукнемся лбом — и опять стойка. Вот Плеве с 5-й армией стал наступать и уложил до 60% людей! Паршивые команды прибывают на пополнение с такими бойцами, к[ото]рые учились всего-навсего недели лишь 2–3!

Масса всякой телеграфной и письменной работы. Вечером с санит[арным] поездом приехал «Резвой»; выезжал встречать. Сверх ожидания был со мной необычайно вежлив и любезен. […]

4 января. […] В штабе циркулируют слухи о предстоящем переводе Сиверса на Млавский фронт, недовольны им сверху за то, что он все стоит и не наступает. В обращение пущено новое слово: «марграбировать»…

5 января. […] Приехал из Петрограда Караффа-Корбут, привез сенсационную весть: Белорецкий эвакуировался, и начальником санитар[ной] части Юго-Западного фронта назначается некий прославленный по хищениям и судимый по ним Ухач-Огарович![338] Мало того: во вспомогательные органы по управлению к Рейнботу будто бы назначается д-р Губерт[339], тоже известный по мошенничеству к[а]к председатель санитарной комиссии в Петербурге. Что это — действительность или сплошной кошмар? На место нашего полковника Завитневича назначается бывший командир полка (Анастасьев?), за что-то бывший под судом… Очевидна тенденция: военно-санитарную часть возглавлять бывшими арестантами или кандидатами на них.

К нам в санитарный отдел прибыл на должность секретаря некто Васютинский, протеже фон Будберга, до войны служивший во Владивостоке в какой-то немецкой фирме, у к[ото] рой кредитовался наш барон. Теперь передают, что глава этой фирмы — немец — за шпионаж казнен… Какой процент из нашей правящей клики можно было бы отнести в категорию изменников и предателей России?!

6 января. […] За обедом сообщил, что начальником] санит[арной] части Юго-Запад[ного] фронта будет назначен Ухач-Огорович. Фон Будберг не удивился возможности этого, пояснивши, что, очевидно, этот арестант дал порядочную взятку кому-либо из клики верховного начальника санит[арно]-эвакуац[ионной] части принца Ольденбургского[340], добавивши, что наше санитарн[ое] ведомство на войне является своего рода к[акой]-то сушилкой для субъектов с подмоченной репутацией!! Да одно ли, пожалуй, лишь санитарн[ое] ведом[ств]о?! […]

7 января. […] В штабе у нас настроение суетливо-озабоченное; фон Будберг чуть не кусается; к представителям Красн[ого] Креста наши военачальники любезны и обходительны, к представител[ям] же военн[о]-санитарн[ого] ведомства — хамски небрежны и невнимательны. […]

8 января. — 8°R[341]. Погода благостная. В штабе замечается больше и больше шевеления. Съезжаются всякие генералы для совещания. Кажется, собираемся наступать! Ночью уезжает Сережа восвояси, и я остаюсь опять один.

9 января. […] Под туманным покровом наступившего относительного спокойствия, при выжидательно-наблюдательном положении враждующих сторон зреют для разрешения какие-то крупные стратегические планы, и кризис, по-видимому, недалек, а теперь пока интересы для непосвященных поневоле сосредотачиваются лишь на мелких деталях боевого значения. Наша армия все более и более ослабляется: из состава ее выделяется 22-й армейск[ий] корпус. Усиление войск продолжает идти на Варшаву. […]

Приехал новый полковник на должность начальника санитарного отдела — Евстафьев[342]; впечатление после полицейской рожи [сво]его предшественника произвел благоприятное. […]

11 января. […] Совершаем усиленную эвакуацию из госпиталей и лазарет[ов] больных и раненых; ожидается со дня на день большая бойня. Командующ[ий] не выносит, когда видит за столом меня вдвоем с полковником: так, бедняга, изнервничал, что требует, ч[то]б[ы] и мы поочередно непременно были в разъезде. […]

12 января. […] Попытка к наступлению нашему на правом фланге идет, очевидно, не особенно-то важно; немцы успели здорово укрепиться; пока известно, что у нас до 250 чел[овек] убитых. Продолжают прибывать молодые солдаты, к[ото]рые еще ни разу не стреляли! Спросил, почему? Покойно ответили мне, что, вероятно, за отсутствием ружей! […]

13 января. […] Наш бывший начальник санитарного отдела полковник Завитневич отыскал-таки себе место: его назначили командиром нестроевой роты при штабе Верховного главнокоманд[ующ] его.