Великая война. 1914–1918 - [89]

В результате потери сторон в боях при Нёв-Шапель почти сравнялись: 11 652 убитых, раненых, пропавших без вести и попавших в плен у англичан и около 8600 у немцев[342]. Такое соотношение станет обычным при атаках «окоп на окоп», больших и малых, когда за наступлением одной из сторон следует контратака второй. Сегодня понять причины этого нетрудно. В самом начале преимущество было у атакующих, при условии, если им удавалось обеспечить скрытность, что с каждым разом становилось все труднее, поскольку обороняющиеся поняли: их жизнь зависит от бдительности и предельного внимания. Однако как только атакующие попадали на позиции неприятеля, преимущество переходило к обороняющимся, которые, в отличие от врага, уже досконально изучили местность, подготовили позиции второй линии и отходили к своей артиллерии с неповрежденными — если повезет — телефонными линиями. Атакующие оказывались в прямо противоположной ситуации, продвигаясь по незнакомым им местам и оставляя позади поддерживающих их артиллеристов, а также лишаясь телефонных линий, оборванных или оставшихся в тылу. Затем, когда обороняющиеся переходили в контратаку, роли вновь менялись. Атакующие уже осваивались на захваченной территории, организовывали ее оборону, обеспечивали себе преимущество и приводили противника в замешательство, восстановив связь со своей артиллерией. На этих «качелях» функциональные и структурные недостатки попеременно мешали то одной стороне, то другой, и в конечном счете все усилия развить наступление на открытой местности или вернуть себе исходные позиции оказывались тщетными. Результатом такого наступления и контрнаступления становилась еще более широкая и запутанная линия окопов, напоминающая заметный и постоянно зудящий шрам на месте неудачной хирургической операции.

Тем не менее британцы считали операцию в Нёв-Шапель частичным успехом — хотя бы потому, что она восстановила репутацию их армии в глазах французов. Подвергать это сомнению считалось некорректным, но дело было не в боеспособности британских солдат, а в колониальном мышлении их командиров, желавших добиться решающего успеха сравнительно небольшими силами и боявшихся потерь. Французские генералы воспитывались в другой традиции и предполагали тяжелые потери, а солдаты шли в бой с патриотическим фатализмом, готовые умереть за родину. Британские солдаты кадровых и территориальных подразделений, а также добровольцы учились на этой войне подобному самопожертвованию, и к их командирам приходило понимание, что операции в новых условиях военных действий могут быть успешными только при условии самой тщательной подготовки. Такие качества, как стремительность и импровизация, на протяжении сотен лет приносившие победу в горах и пустынях, оказались во Франции неприменимы. Единственными, кого не затронуло это осознание суровой действительности, были индийские подразделения, для которых операция у Нёв-Шапель стала лебединой песней на Западном фронте. Потом они сражались на разных участках, в частности при Фестюбере и Лосе, но уже отнюдь не были ударной силой. Понесенные потери значительно сократили численность многих батальонов, и сипаи, воспитанные в другой, не европейской традиции воинской чести, не могли понять, как это ранение не гарантирует солдату, что он не вернется в окопы. «Мы как зерно, которое второй раз бросают в печь, — писал отцу солдат из числа сикхов через неделю после сражения у Нёв-Шапель. — Живыми мы отсюда не выйдем». Чуть раньше раненый раджпут сделал в письме домой такое заключение: «Это не война, это конец света»[343]. К концу года две индийские пехотные дивизии перебросят в Месопотамию, и там, в пустыне, в боях против турок они вернутся к более привычным методам ведения войны.

Столкновение у Нёв-Шапель было важным еще и потому, что оно в миниатюре предвосхитило как характер, так и ход весеннего наступления в Артуа, предвестником которого являлось, а также нового наступления в Артуа и Шампани, предпринятого осенью. Действительно, во время боев у Нёв-Шапель перед первыми волнами британских и индийских подразделений на какое-то время открылся путь к вершине гребня Обер, и бывшей целью их атак в Артуа. Однако до начала нового наступления британские войска ждало наступление противника с противоположного направления — во Фландрии. Это сражение впоследствии назвали Второй битвой при Ипре. В первой, в результате которой в конце 1914 года на Западном фронте образовался тот самый выступ, ни немцы, ни союзники не добились поставленных перед собой целей, и в конце декабря на этом участке отмечались только беспорядочные и безрезультатные стычки, в основном с участием французских подразделений. Тем не менее к началу апреля Фалькенхайн решил возобновить давление на выступ — отчасти для того, чтобы скрыть переброску войск на Восточный фронт для предстоящей активизации на линии Горлице-Тарнув, а отчасти для того, чтобы посмотреть, как действует новое оружие — отравляющий газ. Атака с самого начала планировалась ограниченной, поскольку Фалькенхайн понимал, что его надежды добиться решающей победы на западе придется отложить из-за того, что Гинденбург и Людендорф сумели направить стратегические резервы на Восточный фронт. И все-таки начальник немецкого Генерального штаба рассчитывал захватить и удержать более выгодные позиции на побережье Ла-Манша.