Великая война. 1914–1918 - [85]

Но кто являлся наступающей стороной, а кто обороняющейся? В августе 1914 года наступали немцы. На картах плана Шлифена линия «31-го дня» в точности совпадала с линией Западного фронта на его первоначальном этапе. В сентябре французы перешли в контрнаступление. Бои во время «Бега к морю» с такой же точностью проходили вдоль стабилизировавшейся линии в Артуа, Пикардии и Фландрии. Причину помогает понять сеть железных дорог. В начале кампании 1914 года немцам удалось захватить железнодорожную ветку Мец-Лилль, проходившую с севера на юг через район боев. Французы, со своей стороны, сохранили контроль за параллельной веткой Нанси-Париж-Аррас. Вторая проходила ближе к линии фронта, чем первая, и это обстоятельство объясняет, почему французам было легче, чем немцам, вовремя перебрасывать резервы в нужное место и выигрывать одно сражение за другим.

Таким образом, «Бег к морю» лучше всего рассматривать как череду бесплодных столкновений на последовательных ступенях лестницы, направляющие которой были образованы этими двумя параллельными железнодорожными ветками, чрезвычайно важными. Как видно по карте железных дорог, Амьен, Аррас и Лилль, возле которых разворачивались главные сражения «Бега к морю», находились на поперечных ветках, связывавших две главные магистрали, проходящие с севера на юг. Поскольку физическая и экономическая география не могла измениться в ходе боев, стратегическое преимущество оставалось у французов, хотя тактического преимущества добились немцы, ведь именно за ними оставалось последнее слово в выборе поля боя[331].

Рельеф местности служит определяющим фактором при выборе военной стратегии, поэтому географическое преимущество французов подталкивало их к активным действиям. Однако география была не единственной причиной такого решения, а также аналогичного вывода, к которому пришли немцы, ожидавшие наступления на Западном фронте. Истинные причины были совсем другими. Франция, ставшая в августе 1914 года жертвой немецкого наступления и уступившая врагу значительные территории, была просто обязана атаковать. Этого требовали как национальная гордость, так и экономическая необходимость. Германии, наоборот, пришлось перейти к обороне, поскольку неудачи на востоке — ей приходилось вести войну на два фронта — требовали переброски войск из Франции в Польшу, чтобы организовать там наступление. На кону стояла не только безопасность империи, но и выживание Австрии, союзницы Германии. Армия Габсбургов понесла тяжелые потери в Галиции и Карпатах, ее национальный баланс был нарушен, а человеческие и материальные резервы практически истощены. Новое наступление русских могло привести к ее разгрому. Таким образом, главным результатом 1914 года стал не крах плана Шлифена, а опасность утраты позиций Центральных держав в Восточной Европе.

Поэтапное противостояние этой опасности началось еще в последнюю неделю августа, когда после обострения обстановки у Танненберга от Намюра в Восточную Пруссию были переброшены 3-я гвардейская и 38-я дивизии. За ними с сентября по декабрь последовали еще 10 дивизий. Мольтке не желал делать этого. Его преемник Фалькенхайн делал с крайней неохотой. Он был убежден, что победной в войне станет крупная операция на западе. Но там французская армия восстанавливалась после потерь, понесенных в начале кампании. Формировались 33 новые дивизии, а промышленность перестраивалась на выпуск военной продукции. В Британии создавалась целая добровольческая армия, впоследствии названная армией Китченера, формирования мирного времени — территориальные войска готовились к действительной службе. Всего получалось почти 60 дивизий, не считая канадских и австралийских, которые спешили на помощь через Атлантический и Тихий океаны. Точных сведений о силе противника Фалькенхайн не имел, но прекрасно понимал, что союзники ждут мощного подкрепления. Вскоре они удвоили свои силы, противостоящие немцам на Западном фронте, хотя уже почти исчерпали человеческие ресурсы. Число дивизий удалось увеличить только после уменьшения штатного состава каждой, с расчетом на то, что сокращения в живой силе компенсируют пулеметы и артиллерия. Этот процесс уже шел. Тем не менее резервы подходили к концу…

В таких обстоятельствах Фалькенхайн убедил себя, что 1915-й должен стать годом наступления на западе и обороны на востоке. Это будет составной частью политики по принуждению России к сепаратному миру. Однако полномочий для осуществления своего плана у начальника немецкого Генерального штаба недоставало. Хотя кайзер, будучи Верховным главнокомандующим, когда Фалькенхайн оставил пост военного министра, утвердил его на новой высокой должности, он отдавал себе отчет, что не может соперничать с Гинденбургом, победителем при Танненберге, и Людендорфом, главой восточных территорий (Обер Ост). Фалькенхайн не мог идти против их воли и был вынужден соглашаться с тем, что предлагали они. Более того, Людендорф развернул активную кампанию, чтобы ограничить полномочия начальника Генерального штаба, которые в немецкой военной системе не были четко определены. Если Жоффр в прифронтовой зоне осуществлял власть правительства, а Китченер, назначенный после начала войны военным министром Британии, также являлся Верховным главнокомандующим, то Фалькенхайн не был ни главнокомандующим — эта честь принадлежала кайзеру, — ни его первым заместителем, поскольку между ним и Вильгельмом II стоял Военный кабинет, не имевший исполнительной власти, но обладавший огромным влиянием