Великая война. 1914–1918 - [133]

Немцы, защищавшие свою жизнь, сотни раз отрабатывали подъем пулеметов по ступеням из глубоких блиндажей. Ф. Л. Кассель — один из немецких солдат, переживших тот бой, не единожды вспоминал впоследствии крик часового: «Они идут!» «Мы ринулись вверх по ступеням… в траншее тело без головы… Часового убило последним снарядом… Вот они идут… меньше чем в двадцати метрах от нашей траншеи. <…> Они идут медленно, в полном снаряжении… пулеметный огонь пробивает бреши в их рядах»[476]. Пулеметы на некоторых участках доставали даже до передовых позиций британцев, нанося урон войскам, которые еще и не добрались до нейтральной полосы. Сержант 3-го батальона Тайнсайдской ирландской бригады вспоминал: «Слева и справа от меня — длинные шеренги людей. Потом издалека донесся звук пулеметных очередей. Когда я прошел еще десять метров, рядом со мной осталось лишь несколько человек, а когда я прошел двадцать метров, то, похоже, был один. Потом попали и в меня»[477]. Вся Тайнсайдская ирландская бригада, состоявшая из четырех батальонов, численностью почти 3000 человек, была остановлена на своих позициях и понесла тяжелые потери. Один из ее батальонов потерял убитыми и ранеными 500 человек, другой 600. Наступление не дало никаких результатов. Большинство убитых погибли на территории, которую британцы занимали до начала атаки…

Потери в первый день битвы на Сомме на всех участках оказались ужасающие. Когда 200 британских батальонов, участвовавших в наступлении, начали подсчитывать свои потери, выяснилось, что из 100.000 человек, ступивших на нейтральную полосу, не вернулись 20.000. 40.000 из тех, кому повезло остаться в живых, были ранены. Сложила головы пятая часть солдат, брошенных на позиции немцев, а некоторые соединения, например 1-й батальон Ньюфаундлендского полка, просто перестали существовать. Масштаб катастрофы — самые большие потери в истории британской армии — был осознан не сразу. На второй день наступления Хейг, проводивший совещание с Роулисоном и другими старшими офицерами в штабе 4-й армии, еще не был информирован о тяжелых потерях и обсуждал продолжение атаки, завтра или послезавтра. Как будто такая возможность существовала… Главнокомандующий пребывал в уверенности, что враг, вне всяких сомнений, «…сильно потрясен, а резервов у него мало»[478]. Тем не менее немцы в течение дня перебросили на передовую несколько резервных дивизий, хотя их потери — около 6000 человек — были в 10 раз меньше, чем у британцев. 1 июля немецкий 180-й полк потерял всего 180 солдат и офицеров из 3000, в то время как потери атаковавшей его британской 4-й дивизии составили 5121 человек из 12.000. Если немцы и были чем-то потрясены, так это невероятным зрелищем беспримерной храбрости и бульдожьего, как сказали впоследствии их историки, упорства противника, а также, возможно, отвращением — его не могла не вызвать бойня, участниками которой они стали. На многих участках, осознав, что их жизни ничего не угрожает, немцы прекращали огонь, чтобы легкораненые британские солдаты сумели добраться до своих позиций. Оказать помощь тяжелораненым никто не мог… Некоторых подобрали только 4 июля, некоторые остались на поле боя навсегда. Молодой британский офицер, Джеральд Бренан, который в конце июля пересекал захваченную позже территорию, видел тела солдат, раненных в том страшном бою. Эти несчастные, по его словам, заползали в воронки от снарядов, сжимали в руках свои Библии и умирали. Умерли тысячи раненых — те, до которых не могли добраться санитары или которых просто не нашли на изрытой снарядами нейтральной полосе. Из тех же, кого удалось вынести с поля боя, многие умерли из-за того, что долго ждали помощи за пределами полевых госпиталей, буквально забитых ранеными.

Среди катастрофических последствий боев 1 июля можно найти лишь один плюс — высшее командование немцев, в отличие от подразделений на передовой, было сильно встревожено размахом британского наступления, в частности тем, что на одном участке, по обе стороны от Соммы, войскам пришлось оставить позиции. Естественно, Хейг и Роулисон этого знать не могли, но Фалькенхайн резко отреагировал на этот факт и сместил с должности начальника штаба 2-й армии, заменив его своим офицером оперативного отдела, полковником фон Лоссбергом, главным архитектором оборонительных методов немецких войск на Западном фронте[479]. Перед тем как принять назначение, фон Лоссберг выдвинул условие — атаки на Верден должны быть немедленно прекращены, однако этого не произошло. Фалькенхайн нарушил обещание, и наступление продолжалось вплоть до его отставки в конце августа. Тем не менее прибытие Лоссберга сыграло важную роль, поскольку проведенная им реорганизация фронта на Сомме привела к тому, что результаты первого дня боев — следствие излишнего оптимизма британцев и отличной подготовки немцев — сохранились на следующих стадиях сражения. Лоссберг предполагал, что энергия его соотечественников неумолимо будет уменьшаться, а британцы, возможно, научатся реалистично оценивать обстановку, чего их неопытным бойцам так недоставало вначале. Значит, его собственным солдатам нужно отказаться от практики концентрации на защите первой линии окопов и создавать «глубокую оборону». Ее основа — не траншеи, а цепочки воронок от снарядов, в изобилии созданных британской артиллерией. Передовые линии можно защищать малыми силами, заодно минимизируя потери. Оставленные позиции надлежит вернуть. Для этого следует контратаковать, как только из тыла подойдут резервы