Великая война. 1914–1918 - [134]

.

Такая тактика немцев свела на нет все попытки Хейга развить успех, достигнутый 1 июля. На участках по обеим сторонам от Соммы продвинуться вперед удалось только 14 июля, когда более опытные французские подразделения помогли британцам прорвать немецкую оборону. Недоверие Хейга к ночным атакам его подчиненные сломили, и четыре британские дивизии, перешедшие в наступление в сумерках, захватили хребет Базантен, Мамецкий лес, а также Контальмезон.

На карте атака выглядит впечатляюще, однако на местности автомобиль преодолевает это расстояние за считаные минуты. В течение дня в этот сектор перебросили несколько кавалерийских частей британских экспедиционных сил, любимый инструмент Хейга для исполнения своих замыслов, но после стычек у Высокого леса, который действительно был одной из господствующих высот поля боя на Сомме, им пришлось отступить. Во второй половине месяца подразделения из отдаленных частей Британской империи — 1 и 2-я австралийские дивизии, ветераны боев на Галлиполи, и южноафриканская бригада — возобновили наступление и захватили Позьер и Дельвильский лес.

Как и под Верденом, сражение на Сомме превращалось в войну на истощение. Противники регулярно бросали в бой свежие части — в июле и августе только немцы отправили на Сомму 42 дивизии, однако это было расходованием сил и ресурсов в кровавых схватках за крошечные клочки земли — Гиймон, Женши, Морваль, Флер, Мартенпюиш. К 31 июля потери немцев составили 160.000 человек, британцев и французов — более 200.000, а линия фронта с 1 июля передвинулась меньше чем на 5 километров. К северу от Анкра, то есть на половине фронта, позиции вообще остались на месте.

Наступление на Сомме было обречено перейти в осеннее топтание на месте и зимний тупик, если бы не появление нового оружия — танков. Еще в декабре 1914 года наделенный богатым воображением молодой офицер Королевских инженерных войск Эрнест Суинтон говорил, что прорыв на Западном фронте, в прямом смысле слова — через проволочные заграждения и глубоко эшелонированную систему траншей, возможен только при появлении революционных средств вооружения. Суинтон предложил создать вездеход с защищающей от пуль броней, способный поддержать атаку пехоты, и предложил проект. Сама идея была не нова. В частности, такая машина описана в рассказе Герберта Уэллса «Сухопутные броненосцы», опубликованном в 1903 году, а общие ее принципы сформулировал еще Леонардо да Винчи. Имелась и подходящая технология: в 1899 году был сконструирован вездеход, использующий «обутые колеса», а к 1905-му гусеничные тракторы уже применялись в сельском хозяйстве[481], но соединил технологию и воображение именно военный кризис. Словом, Суинтона и его коллег Альберта Стерна и Мюррея Сьютера поддержал Уинстон Черчилль, вдохновленный действиями в Бельгии в 1914 году бронированных автомобилей Королевской морской дивизии. Уже в декабре 1915 года британские инженеры создали прототип танка, который ласково назвали «малыш Вилли». В январе 1916-го «малыш» подрос — появилась следующая, большая по размерам модель, оснащенная пушкой, а в сентябре во Францию прибыли 49 аналогичных машин «Марк I». Из соображений секретности их называли цистернами (tanks)[482]. Танки были готовы вступить в бой.

Эту диковинку придали пулеметному корпусу — сформированному во время войны подразделению, в котором сосредоточили средние пулеметы экспедиционных сил. После изнурительных боев в августе британцы запланировали новое наступление. Они намеревались прорвать фронт на Сомме, и танки — одни были вооружены пулеметами, другие малокалиберными пушками — передали 4-й и резервной (будущей 5-й) армии, чтобы возглавить атаку вдоль старой римской дороги, ведущей от Альбера к Бапому между деревнями Флер и Курселет. Появление танков привело немецкую пехоту, защищавшую этот сектор, в ужас. Бронированные чудовища вели за собой британскую пехоту 3500 метров, после чего были вынуждены остановиться — одни из-за поломок, другие просто застряли в рыхлой земле. Несколько машин подбила артиллерия. Это была самая блестящая и самая бескровная локальная победа на Западном фронте с начала войны, но и ее омрачил выход из строя почти всех 36 танков, участвовавших в атаке. Пехота заняла пространство, отвоеванное «марками», но немецкое упорство в использовании воронок от снарядов и резервные линии окопов не позволили британцам развить наступление. Бои снова стали позиционными.

Октябрь и ноябрь перемен не принесли. Британцы и французы беспрерывно атаковали — в Тьепвале, Транслуа и размокшей долине Анкра — под все усиливающимся дождем, превратившим меловые почвы на берегах Соммы в клейкую грязь. К 19 ноября, когда наступление союзников было официально остановлено, позиции у Лебёфа, где удалось продвинуться дальше всего, отстояли от рубежей, с которых началось наступление 1 июля, всего на 11 километров. Немцы, пытаясь удержать фронт на Сомме, потеряли убитыми и ранеными более 600.000 человек. Потери союзников тоже превысили 600.000 — 194.451 у французов и 419. 654 у британцев. Для французов бойня на Сомме была сравнима с кошмаром под Верденом. Для британцев это была (и осталась по сей день) величайшая военная трагедия не только XX века, но и всей военной истории. Страна, вступающая в войну, должна быть готова к гибели молодых людей, которых посылает в бой, и именно эта готовность принести жертву до битвы на Сомме и во время нее объясняет, по крайней мере отчасти, ужас случившегося. Тем не менее жертвенный порыв не смягчает боль результата. Полки «приятелей» и «друзей», впервые вступившие в бой на Сомме, называли армией невинных, что, несомненно, соответствовало действительности, поскольку они были готовы отдать свои жизни в обстоятельствах, которые никак не предполагали, записываясь добровольцами. Добровольцы Китченера стремились сокрушить врага, но в памяти британцев — как в коллективной, так и в семьях тех, кто не вернулся с войны, — остались понесенные ими потери. Нет большей горечи для британца, чем смотреть на цепь захоронений, повторяющую линию фронта 1 июля 1916 года, и видеть на многочисленных могилах свежие венки, а над ними — серьезные лица «друзей» и «приятелей» над хлопчатобумажными воротниками цвета хаки, глядящие с потускневших фотографий с приколотыми к ним маком и запиской — «отцу, деду и прадеду». Битва на Сомме ознаменовала окончание в жизни Британии эры оптимизма, которая уже никогда не вернулась