Великая Смута - [59]

Скрывать свои истинные намерения королю стало невозможно, а потому и его игре в переговоры пришел конец. Наступило время ничем не прикрытой агрессии. Великое посольство во главе с Филаретом и князем Голицыным, в течение полугода последовательно отстаивавшее интересы русского православного государства, по приказу короля было взято под стражу и в качестве военнопленных вывезено в Польшу. Теперь делом чести короля и всего польского «рыцарства» стало овладение непокорным Смоленском. Им было уже не до Гонсевского, осажденного в Московском Кремле — спасти бы свой престиж и гонор.

А в Москве тем временем (22–23 мая) русские взяли оставшиеся башни Белого города, завершив тем самым окружение поляков в пределах Кремля и Китай-города, и освободили Новодевичий монастырь, в котором засели и вяло отбивались «немецкие» наемники, когда-то пришедшие в Москву в составе войск Скопина — Делагарди. На этом активные действия первого земского ополчения были приостановлены. Его вожди считали, что взятие Кремля — дело времени, что поляки, имевшие скудные запасы продовольствия и фуража, сдадутся сами и без лишних потерь со стороны осаждающих, а потому решили сосредоточиться на организации армии и страны.

Но прежде чем рассказать об их мероприятиях по государственному устройству, следует упомянуть о последних днях героической обороны Смоленска и трагической судьбе его защитников. Более двадцати месяцев оборонялся Смоленск, выдержав бомбардировки, отразив приступы и смирив малодушных и сомневающихся. Душой обороны был даже не доблестный воевода Шеин, достойный всяческих похвал, а смоленский архиепископ Сергий, врачевавший души не только рядовых прихожан и людей именитых, а и самого воеводы. Много пришлось пережить защитникам. В некоторые моменты они даже были готовы вступить в переговоры с поляками об условиях сдачи крепости, и только один Сергий стоял до конца, убеждая мирян словом и делом к защите православия, отождествляемого им с властью московских царей. К лету 1611 года от 70 тысяч защитников осталось едва ли 8 тысяч. Обстрелы, голод, болезни сделали свое дело. Но оставшиеся в живых ратоборцы сдаваться не думали. Судьбу города решило предательство. Перебежчик Андрей Дедешин указал полякам слабое место обороны — плохо сложенную крепостную стену, против которой поляки и сосредоточили огонь всех своих батарей. Стена, не выдержав шквального огня, рухнула, и осаждавшие ринулись в город. Воевода Шеин перед лицом гетмана Якова Потоцкого сложил оружие. Но не так поступили другие жители. Они заперлись в соборной церкви Богородицы и подожгли порох, находившийся в ее подвале. Взрыв положил конец их страданиям и открыл путь к бессмертию.

Король решил больше не рисковать. Он не пошел к Москве на выручку отряду Гонсевского. Его вполне устраивало падение непокорного Смоленска, удержание в своих руках Москвы и формальное пленение последнего русского царя. Не покорив страны, а лишь превратив ее в растревоженный улей, Сигизмунд торопился отпраздновать еще не состоявшуюся победу. Двадцать девятого октября 1611 года жители Варшавы стали свидетелями театрализованного триумфального шествия гетмана Жолкевского, везущего на поклон к королю «поверженного» Василия Шуйского.

А теперь возвратимся к государственному строительству времен первого земского ополчения. С учетом того что на защиту православия от латинян к Москве подошли отряды со всех концов Московского царства, их вожди и представители по праву образовали постоянно действующий Земский собор, ставший верховной властью страны. Перед собором стояла задача сформировать исполнительную власть, мобилизовать армию, наладить сбор налогов и провианта, скоординировать действия земель и интересы сословий. Что касается правительства, то большинством голосов был образован триумвират в составе двух бывших тушинских бояр — Трубецкого и Заруцкого и думского дворянина Прокопия Ляпунова. Были восстановлены Разряд, Поместный, Земский и Разбойный приказы. Первое, чем занялись собор и Временное правительство, было упорядочение земельных наделов служилым людям. Их размер по общему приговору восстанавливался до уровня 1605 года, «как было при прежних российских прирожденных государях»; земли, розданные Сигизмундом и Владиславом, возвращались в прежнее состояние; поместья дворян и детей боярских, не прибывших на земскую службу под Москву, отбирались в казну или раздавались беспоместным и разоренным детям боярским. Казаки были выведены из городов и волостей, им запретили самовольно собирать «корм», что по привычке сопровождалось грабежами и насилием. Ослушавшихся приказывалось унимать и строго наказывать. Не забыли на соборе и о рабочей силе. Беглых и вывезенных в Смутное время крестьян предписывалось сыскивать и отдавать прежним помещикам. Позаботились прежние противники и о своей личной безопасности. Смертная казнь в отношении даже самых отъявленных злодеев и негодяев из благородных сословий могла применяться только по приговору бояр и с согласия «всей земли». Предусматривались меры и против нерадивых бояр и воевод. Таких начальников по решению земства можно было «переменить и на их место выбрать других… кто к ратному и земскому делу пригодится».