Великая крестьянская война в Китае 1628–1645 гг. - [18]
Между тем Ли Цзы-чэн добился определенного успеха в северных районах Шэньси. Его отряд занял несколько уездов, а среди них Мичжи — родину атамана. Здесь, как гласит предание, Ли Цзы-чэн пожертвовал деньги конфуцианскому храму-школе и потребовал от местной администрации, чтобы не притесняли его кровных родственников из-за того, что он и его племянник Ли Го — повстанцы. Когда же к Ли Цзы-чэну пришли вести о гибели его друга и начальника, он двинул свой отряд к месту катастрофы, а затем через горы Дабашань вступил в Сычуань. По-видимому, войско Ли Цзы-чэна, который теперь был провозглашен чуанским ваном, стало в Сычуани опять большим и сильным, иначе повстанцы не предприняли бы дерзкого похода в глубь провинции. Летом 1637 г. несколькими колоннами с разных сторон они подошли к провинциальному центру — городу Чэнду. Осада, судя по официальным данным, продолжалась семь дней. Встретив [61] серьезное сопротивление и узнав о приближении минских войск, повстанцы сняли осаду и ушли в Ганьсу.
Лессовые террасы в Хэнанн.
Приблизительно в это же время Чжан Сянь-чжун совершал поход по долине Янцзы. Собрав под своими знаменами едва ли не 200-тысячное войско, он подступил к Нанкину, но осаждать этот крупнейший в мире город не стал, а направился к Аньцину. Может быть, он хотел обосноваться за его крепкими городскими степами. Повстанцы окружили и отрезали город с суши, растянув свой фронт на много километров в виде полукольца. Осада продолжалась около двух месяцев. Решив во что бы то ни стало взять Аньцин, Чжан Сянь-чжун в течение 14 дней снова и снова штурмовал город. Но в это время с тыла на повстанцев ударили минские войска. Пришлось снять осаду и отступить, но и отход был крайне затруднен. Чжан Сянь-чжун, Ло Жу-цай, Ма Шоу-ин и др. во главе небольших соединений начали спешное отступление, пробираясь окольными путями в Хубэй и Хэиань, при этом они несли большие потери, оставляя на полях сражений тысячи трупов. Но и это не спасло их отряды от преследователей и от разгрома.
Сам Чжан Сянь-чжун, раненый в битве, оказался в столь безвыходном положении, что решился использовать [62] провозглашенную императором амнистию и сдаться властям. Он получил при этом должность начальника гарнизона в небольшом городе Гучэне в Хубэе. Оставшийся при нем отряд он привел с собой, заявив, что количество воинов в кем равно 100 тысячам. Власти вряд ли могли поверить этому, но, боясь Чжан Сянь-чжуна, не стали спорить. Вскоре капитулировал предводитель отряда дунган Ма Шоу-ин и другие атаманы. А в декабре 1638 г. их примеру последовал Ло Жу-цай, прозванный Цао Цао.
Этот год и особенно зима 1638—1639 гг. оказались очень тяжелыми для минской империи потому, что маньчжурские феодалы после своих удачных завоеваний вновь активизировали войну с Китаем. Большое, хорошо подобранное войско во главе с князем Доргунем, обойдя линию фронта, ворвалось в Китай, вступило в столичную провинцию Чжили (Хэбэй), проследовало невдалеке от Пекина и вторглось в провинцию Шаньдун.
Перепуганное правительство, забыв о преследовании повстанцев, вызвало множество войск к столице. Даже такой опытный начальник карательных экспедиций, как Хун Чэн-чоу, а с ним и многие другие отзывались на север. Император, отчасти пренебрегая этикетом, давал аудиенции недостаточно чиновным военачальникам, стараясь вдохновить их своим доверием на подвиги. Правительство как могло обеспечивало войска продовольствием, обмундированием, оружием. Маньчжуры с Доргунем во главе продвигались тем временем на юг, грабя и занимая города, нанося поражение растерянным китайским войскам, уничтожая их по частям. Маньчжуры заняли Цзинань, столицу провинции Шаньдун, и взяли в плен минского князя, местного феодального властителя. Захватив невероятное количество добычи, Доргунь отправился в обратный путь. По сведениям маньчжурских источников, маньчжуры захватили до 450 тыс. пленников — мужчин, женщин и детей, которых уводили с собой; обозы маньчжур, нагруженные ценнейшими изделиями китайских ремесленников и крестьян, нескончаемой вереницей растянулись на много километров. Этот поезд переправился через Юндинхэ и другие реки, проследовал через Тяньцзинь и другие города, проходил едва ли не в виду столицы, а китайские войска, претерпев ранее несколько поражений, не решались напасть на обремененных добычей неприятелей. Это не только позволило им в марте 1639 г. без [63] помехи уйти за пределы Поднебесной, но увести с собой сдавшихся им военачальников, которых они обласкали, приняли на службу и позже широко использовали против их родной страны.
Дворцовые ворота в Пекине.
Эти события отвлекли внимание правительства от борьбы с повстанцами и, что еще важнее, заставили его оголить внутренний фронт, но кризис, который переживало тогда восстание, не дал возможности использовать благоприятную ситуацию. Более того, восстание продолжало ослабевать. Если еще боролись в одиночку отдельные отряды, то и они один за другим терпели поражения. Сильнейший урон понесло войско Ли Цзы-чэна в ноябре 1638 г., когда оно старалось пробиться из Шэньси на зимовку в Хэнань. Многие сложили тогда свои головы на поле боя, другие бежали, скрываясь от преследования, немалое число попалось в плен. Весь обоз, семьи повстанцев, а среди них и семья Ли Цзы-чэна были захвачены правительственными солдатами. Если верить донесениям, то лишь 18 или 20 всадников, среди которых находились Ли Цзы-чэн и Ли Го, ускользнули от преследователей и [64] скрылись в горах. В течение следующего года они скрывались в тайных убежищах, не смея показаться на равнине. А однажды наступил момент, когда положение их стало безвыходным. Отряд был мал, люди истощены и плохо вооружены, а главное, они потеряли надежду на поддержку народа и на успех борьбы.
