Великая Испанская империя - [109]

В ходе этих примечательных перевозок в Акапулько из Манилы стали поступать спиртные напитки, лекарства, шелк, хлопок и фарфор (китайский, разумеется), а обратно шли поставки оливкового масла, европейского и американского сукна, вина, свинца, олова, золота и, конечно и прежде всего, мексиканского серебра. Однажды галеон прибыл в Новую Испанию с полным трюмом товара, но без единой живой души на борту, поскольку команда бесследно исчезла: «Этот призрак вошел в гавань сам по себе»^{‹‹662››}.

Одна поставка 1581 года предназначалась для Кальяо в Перу, но была перенаправлена в Акапулько. Высокая ценность мексиканского серебра и немалый спрос на него в Китае способствовали постоянному притоку диковинок и разнообразных желанных товаров из Китая в Новую Испанию. Это обстоятельство, вне сомнения, побуждало испанцев уделять Маниле все больше и больше внимания, благодаря чему Манила вскоре превратилась в огромный мультикультурный город^{‹‹663››}.

Наиболее очевидным следствием упомянутых плаваний галеонов в Акапулько и обратно было то, что каждый год город Манила на несколько месяцев становился грандиозной торговой ярмаркой. Порт оккупировали временные китайские рабочие, а в гавани появлялось громадное число китайских судов. Так, в 1595 году в манильской гавани насчитали пятьдесят китайских судов^{‹‹664››}.

В 1593 году король Филипп, после долгой беседы с советом по делам Индий, решил ограничить число галеонов на маршруте в Акапулько до двух в обе стороны. Почему именно до двух? Совет посчитал, что ровно такое количество ежегодных рейсов в состоянии обеспечить отправляющая и принимающая территории. Численность экипажей галеонов и их обязанности тоже существенно варьировались, но в команде всегда были капитан, два (как правило) вторых помощника, три или четыре штурмана, два боцмана, два младших боцмана и два специалиста, которых нанимали следить за пушками. Еще на борт обыкновенно брали двух хирургов. Также на этих галеонах можно было встретить нотариусов, капелланов, корабельных плотников, аудиторов, возможно, водолазов и майордомов. Иногда морем путешествовали генеральные инспекторы. Экипаж мог насчитывать от шестидесяти до ста человек. На пути из Акапулько на борту обычно присутствовали, кроме того, мастер по серебру (ремесленника), армейский чин и старший сержант. Порой капитану поручали зайти на Марианские острова или посетить малые острова Филиппинского архипелага. Из Акапулько галеоны чаще всего выходили в конце марта, а из Манилы отплывали с июля^{‹‹665››}. Капитан галеона получал солидное жалованье, от 50 000 до 100 000 песо за рейс туда и обратно^{‹‹666››}.

До конца 1570-х годов Тихий океан воспринимался испанскими путешественниками как подобие огромного озера, на котором не возникало ни малейшей потребности в наличии какой-либо обороны. Так было до того, как сэр Фрэнсис Дрейк завершил свое знаменитое кругосветное плавание (1577–1580). Но и позднее сколько-нибудь серьезные попытки укрепить оборону не предпринимались.

В 1580-х годах прибытие и отбытие галеонов с грузом сделалось основополагающим смыслом пребывания испанцев в Маниле. Мало кто пытался использовать великолепные возможности для развития сельского хозяйства в окрестностях города, и даже золотые запасы Лусона — достаточно обильные — ни в коей мере не разрабатывались. Рынок (Южной Америки) предъявлял спрос на китайский шелк, фарфор и прочие товары тонкой выделки. Манильские галеоны комплектовались преимущественно испанцами, но почти все товары для погрузки предоставляли китайцы, которые вдобавок фактически присвоили себе торговлю и производство в Маниле, в том числе изготовление фарфора.

Потому сам Китай попал, что называется, в фокус испанского внимания. Эта территория была известна как хорошо управляемая, обширная и богатая земля многочисленных городов с каменными стенами, причем поговаривали, что многие из этих городов намного превосходят размерами европейские. Первое указание на потенциальные устремления филиппинских испанцев находим в документе от июля 1569 года:

Прежде всего необходимо заселить эти острова [то есть Филиппины], ибо неправильно было бы плавать среди стольких островов и на таких просторах… до самого побережья Китая на больших кораблях, что передвигаются лишь усилиями гребцов. Для покорения столь обширной земли с таким количеством населения требуются люди, готовые справиться с чем угодно, что бы ни случилось, пускай даже мне докладывали (в том числе сами китайцы), что китайское население никоим образом не является воинственным⁶⁶⁷.

Так писал сам Легаспи, адресуя послание домой в Испанию; можно сказать, что уже тогда начала формироваться соблазнительная мечта о покорении Китая. В 1569 году некоторые испанцы на Филиппинах пытались выдавать себя за китайцев. Эти попытки оказались не слишком успешными^{‹‹668››}. Однако еще раньше Легаспи в очередном послании королю Филиппу предложил построить шесть галер «для продвижения вдоль китайского побережья и достижения соглашений с тамошними жителями»^{‹‹669››}.

Двенадцатого декабря 1567 года городской совет Мешико также напомнил королю, что по договору с Португалией испанской короне принадлежат не только Западные острова (Филиппины), но и острова у берегов Китая