Великая Хорватия. Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона - [49]

На возможность чисто механического дублирования этнонимов на Певтингеровой карте указывал еще К. Миллер[574]. В качестве одной из наиболее распространенных причин появления названий-двойников новейшие исследователи этого источника также признают механическое дублирование[575]. В силу подобных представлений общего характера ряд исследователей склоняются к тому, чтобы в случае с размещением венедов в низовьях Днестра и Дуная видеть не более чем очередное проявление указанной тенденции, никак не связанное с реальным расположением племени[576].

На наш взгляд, двукратное размещение венедов в разных секторах карты (VII.1 и VII.4) не содержит противоречия и не может считаться ошибкой составителя, даже если признать в одном из обозначений позднейшую приписку. Оба они в равной мере отражают общую тенденцию территориальной экспансии венедов, главной целью которой было движение на юг. Это движение осуществлялось по обеим сторонам Карпат и его конечным пунктом был Дунай в его среднем и нижнем течении. Не случайно Карпаты, по данным славянской этнонимики, выступают в качестве своего рода центра географической ориентации праславян, а Дунай в древней славянской традиции выступает главным средоточием славянских земель и центром притяжения славян[577].

Едва ли можно говорить о существовании двух обособленных групп венедов и венедов-сарматов. Данные Певтингеровой карты указывают, скорее, на большую протяженность занимаемой венедами территории и свидетельствуют о ее расширении в III–IV вв., в частности, за счет районов Нижнего Поднестровья и Подунавья[578]. Такое расширение подтверждает сопоставление данных карты с известиями о венедах первых веков нашей эры, позволяющих локализовать их на территории между Балтийским морем и Карпатами, в основном в районах Повисленья. Налицо несомненное увеличение пределов первоначального обитания, которое могло быть достигнуто в результате перемещения значительных масс славянского населения на юг и юго-восток и колонизации ими новых территории[579].

Наличие славянского населения в междуречье Нижнего Дуная и Днестра подтверждается другими письменными источниками позднеримского времени. В результате победы над конгломератом «скифских племен», одержанной в Нижнем Подунавье в 50-е годы III в. римский император Волузиан получил титул «Венедский»[580]. В житийном повествовании «Мученичество Орентия и его братьев», первоначальный вариант которого возник не позднее VII в., славяне упоминаются среди варварского населения левобережья Нижнего Дуная, совершавшего нападения на территорию Римской империи в эпоху Геркулия Максимиана (286–305) [581]. Как полагают исследователи, славяне, участвовавшие в варварских нападениях на империю, начиная с эпохи Маркоманских войн, прибывали из районов Прикарпатья и Днестро-Дунайского междуречья[582].

Решающим аргументом в пользу достоверности сведений Певтингеровой карты о венедах, по-видимому, должно стать открытие археологических следов пребывания этого этноса в низовьях Днестра и Дуная.

Долгое время поиски исследователей в этом направлении не приносили удовлетворительных результатов, несмотря на немалые затраченные усилия. Дело в том, что проблема археологической атрибуции славян-венедов первых веков нашей эры вообще принадлежит к числу наиболее дискуссионных. В свое время Д. А. Мачинский и М. А. Тиханова были вынуждены признать, что «основным археологическим соответствием раннему славянству конца I — начала VI в. являются зоны отсутствия хорошо выделенных и датированных групп археологических источников»[583].

Венедов низовьев Днестра и Дуная М. И. Артамонов пытался связывать с носителями поянешты-лукашевской культуры[584]. Ему возражал Э. А. Рикман, по мнению которого эта часть венедских племен входила в состав населения Черняховской культуры, хотя и не принадлежала к числу ее создателей[585]. Схожей точки зрения придерживался и В. В. Седов[586]. Согласно М. Ю. Брайчевскому, археологическим эквивалентом венедов начала нашей эры являются зарубинецкая и пшеворская культуры[587].

Новейшими археологическими исследованиями в Буджакской степи в междуречье Нижнего Днестра и Дуная открыта сравнительно небольшая группа памятников, получивших название древностей типа Этулии. Это небольшие поселения и грунтовые могильники по обряду трупосожжения. Этулийские памятники датируются III–IV вв., т. е. по времени своего существования они синхронны Черняховской культуре, господствовавшей в степной и лесостепной зонах Юго-Восточной Европы. Однако по своему облику древности типа Этулии существенно отличаются от Черняховских: они не испытали влияния созданной готами вельбарской культуры и, следовательно, сложились в период, предшествовавший появлению готов в Северном Причерноморье[588].

Как устанавливает А. В. Гудкова, по своим основным признакам (жилища, погребальная обрядность и лепная керамика) этулийские древности сходны с памятниками позднезарубинецкой культуры, волыно-подольской группы (зубрицкая культура) и раннекиевской культуры и возникли в результате перемещения населения в основном из областей Верхнего Днестра и Западного Буга. Носителями этулийской культуры Днестро-Дунайского междуречья были славяне-венеды, что подтверждается также присутствием в этулийской лепной керамике протопражских форм (славянская принадлежность пражской керамики ныне общепризнана) .