Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти - [17]
Эмиграция для многих докторов была бы логичным решением проблемы: классическое образование, по сути, великая школа русской медицины, уровень квалификации делали их востребованными везде. Чтобы остановить массовое бегство врачей, Н. А. Семашко в октябре 1918 г. издал постановление. Он запретил медицинским учреждениям выдавать врачам разрешения на выезд за рубеж, а также предложил всем военнообязанным врачам и фельдшерам немедленно явиться на призывные пункты. От мобилизации освобождались только университетские профессора и приват-доценты, читавшие обязательные курсы лекций. Сведения о лицах, не исполнивших его приказы, нарком обещал передать чекистам[61]. Позже, 7 апреля 1919 г., В. И. Ленин усилил контроль за медицинскими работниками: необходимо было не только максимально привлекать их на сторону советской власти, но и тщательно следить за настроениями специалистов. Ленину, как уже было сказано, помогал М. Кедров, известный своей бескомпромиссностью, а также чекист Я. С. Агранов.
Я. С. Агранов, ставший в 1922 г. начальником Особого бюро ГПУ, мониторил съезды врачей, составляя докладные записки в Президиум ГПУ В них он заявлял о стремлении врачей «эмансипироваться от советской власти и рабочего профобъединения», об их намерении сформировать организацию, противостоящую советской власти. Агранов обращал внимание на то, что основные споры на съездах и собраниях врачей велись вокруг политических вопросов («физиономия съезда не деловая, а политическая»[62]). Действительно, врачи открыто заявляли о том, что профессиональному строительству препятствует большевистский режим. На съезде петроградский профессор Л. М. Горвиц-Власова (которая в дальнейшем была выслана в голодающую Оренбургскую губернию) заявила, что «будучи слугами народа, врачи не могут быть и не будут его прислужниками тогда, когда на смену угнетения пролетариата колесо истории выдвинуло официальную диктатуру»[63]. При заключении договорных условий с ВЦСПС о правах врачебной секции врачи добились некоторого послабления при взаимодействии с местными отделами и учреждениями, которые несколько ограничивали контроль партийных органов, что вызвало тревогу Агранова[64]. Последний резко негативно относился к идеям создания «свободно избираемых, строящихся из низов самодеятельных организаций населения»[65]. Он обращал внимание, что в дальнейшем деятельность медицинских работников приведет к политическим осложнениям для советской власти[66], т. к. основное их стремление — построить демократическую модель медицинской системы и оградить ее от влияния партии.
Я. Агранов предлагал провести следующие мероприятия: ликвидировать Общество русских врачей им. Пирогова как нелегальное, закрыть журнал этого общества как орган врачебно-политической оппозиции, ликвидировать комиссию Помгола при обществе и его отделения на местах, а также арестовать деятелей «контрреволюционного» съезда врачей. Именно Агранов предложил высылать особенно «активных» врачей в голодающие губернии. Кроме этого, он советовал ввести в секцию врачей «хотя бы в качестве технического сотрудника» ответственного коммуниста (т. е. доносчика). Все эти предложения были рассмотрены и поддержаны Н. Семашко[67]. Таким образом, на наш взгляд, важнейшим фактором, повлиявшим на весьма агрессивную позицию большевиков по отношению к медицинским работникам, было стремление врачей к организованности, к тесному сотрудничеству на основе общего опыта и достижений. Большевики боялись формированию оппозиции вокруг медицинских структур и авторитетных профессоров унив ерситетов.
Н. Семашко неоднократно обращал внимание В. Ленина, что «интеллигенция плохо помогает в борьбе с голодом»[68], особенно медперсонал. Наибольшую тревогу Семашко вызывало их стремление объединиться и восстановить прежнюю систему организации медицины, о чем свидетельствует его письмо В. И. Ленину[69]. В нем Семашко делится своими мыслями после очередного съезда врачей. Так, он находит опасным несколько сформированных течений, а именно, стремление врачей заменить «советскую медицину» страховой и земской, и желание врачей сформировать некие собственные «самодеятельные» организации. Семашко пугало также желание врачей «стать вне общепрофессионального рабочего движения» и «стремление самоорганизоваться на основе печатного органа». Журнал «Общественный врач», по мнению Н. Семашко, грозил «выродиться в орган противосоветской пропаганды». В этом письме-кляузе нарком здравоохранения не делал никакой попытки объяснить требования врачей. Более всего беспокоила Н. Семашко возможность врачей объединиться и тем самым оказать поддержку небольшевистским партиям. Н. Семашко также поименно называл некоторую опасную «верхушку» врачей, выступавших на съезде.
