Великая английская революция в портретах ее деятелей - [141]

Когда стало очевидно, что непрерывный и жестокий террор, развернутый лордами маноров, сделал невозможным дальнейшее пребывание диггеров на пустоши манора Уолтон, они перенесли свою колонию на ту часть пустоши, которая находилась в маноре Кобхем, являвшемся собственностью пастора Джона Плэтта. Но приближалась зима, жить под открытым небом было уже невозможно. К тому же пастор Плэтт оказался врагом еще более жестоким и коварным, чем светский лорд Уолтона. Мировые судьи тотчас же явились к копателям с требованием покинуть пустошь. Их поддержал своим авторитетом шериф графства. Когда же диггеры отказались подчиниться, в Лондон снова посыпались доносы, в которых их называли и роялистами, и атеистами, и многоженцами… Наконец, их арестовали и держали под замком пять недель.

10 октября Государственный совет вторично распорядился направить против диггеров вооруженный отряд. 27 и 28 ноября диггеры снова подверглись нападению со стороны наемников лорда манора: они разрушили дом, построенный на пустоши, и унесли обнаруженное в нем имущество. Сами диггеры были ранены. Однако вопреки ожиданиям врагов они снова вернулись. Вместо дома они выкопали землянки, засеяли несколько акров пшеницей и рожью, заявив преследователям, что скорее погибнут, чем прервут начатое дело. В этих условиях Уинстенли пишет два письма генералу Ферфаксу с жалобой на действия солдат в нарушение его обещания о невмешательстве армии, он апеллирует к Лондонскому совету, к докторам богословия английских университетов, наконец, пишет полный горечи обвинительный памфлет «Новогодний дар парламенту и армии». «Почему вы столь ненавидите копателей?» — обращается он с вопросом к власть имущим, все еще пытаясь убедить их в лояльности своих соратников к Республике, в том, что они не затрагивают чью-либо собственность. Он призывает: «О, дайте им жить… некоторые из них были солдатами, другие — сельские жители, являвшиеся всегда сторонниками дела парламента».

Правда, в этом памфлете уже прозвучали первые ноты усталости и разочарования. «Англия — тюрьма… бедные люди ее — арестанты». И это неудивительно: прошло уже много месяцев с тех пор, как ими было поднято знамя этого своеобразного восстания беднейших общин Англии против власти лендлордов, и тем не менее у них все еще не оказалось тех многочисленных последователей, которых они ждали весной. Движение так и не стало подлинно массовым, диггеры на холме Св. Георгия боролись в одиночку. Они потеряли все, чем располагали в начале работы. Урожай им так и не удалось собрать. Шла зима, они остались без средств, без жилья, гонимые и затравленные — горстка страдальцев. И тем не менее диггеры не сдавались. Вынужденные покинуть первоначально разрыхленный ими участок пустоши, они переходили на другой ее клочок.

Как прошла для них зима, неизвестно. Во всяком случае весной 1650 г. их деятельность оживилась. К этому времени по их примеру появились колонии бедных и на пустошах в ряде других графств. Для распространения правды об их положении среди населения зачинатели колонии близ Кобхема направили своих представителей в графства Бекингем, Гертфорд, Бедфорд, Мидлсекс, Гентингдон, Норсемптон [159]. Они взяли с собой письмо Уинстенли, подписанное 25 диггерами Кобхема. Подчеркивая, что они полны решимости продолжить начатое дело — освобождение страны от тирании, Уинстенли предупреждает своих единомышленников по всей Англии, что крайняя нужда, которую диггеры близ Кобхема испытывают вот уже целый год, может вынудить их прервать работу и это будет равносильно крушению надежд всех бедняков Англии на свое скорое избавление. Однако эмиссары диггеров Кобхема были вскоре арестованы в г. Уэллингборо (Норсемптоншир). В руках властей оказались письмо Уинстенли и запись с перечнем посещенных ими мест.

В марте 1650 г. «бедные жители» Уэллингборо объявили в своей «Декларации», что приступили к обработке общинной пустоши, именуемой Баршенк, и что некоторые фригольдеры согласились отказаться от своих прав на эту пустошь в пользу диггеров, в то время как другие обещали снабжать их семенами для посева. В «Декларации» диггеров Уэллингборо сообщалось, что около 300 человек готовы последовать примеру Уинстенли. Неудивительно, что Государственный совет был не на шутку встревожен. В письме к мировым судьям графства Норсемптон им были одобрены меры, принятые последними против «левеллеров»[160], и содержался совет использовать в полном объеме закон против тех, «кто вторгается в частную собственность».

Подобное же выступление диггеров произошло в Коксхолме (графство Кент) и в ряде других графств. Естественно, что наибольшую ненависть властей вызывал вдохновлявший бедных пример колонии, возглавлявшейся Уинстенли. В конце февраля 1650 г. Государственный совет сообщал Ферфаксу о непрекращающихся жалобах на диггеров Кобхема, подчеркивая при этом, что их безнаказанность «вдохновляет распущенную и беспорядочную толпу к большой смелости», тем самым побуждая его на военную акцию против безоружных копателей. Почувствовав поддержку Лондона, осмелели и местные лорды. В конце марта наемники местного лорда манора Плэтта прогнали диггеров — в какой уже раз — с холма Св. Георгия. Однако после ухода гонителей те снова обосновались на клочке пустоши неподалеку. В пятницу на пасхальной неделе благочестивый Плэтт явился в сопровождении 50 человек и приказал сжечь все найденное здесь имущество. С целью предотвратить возвращение разогнанных наемниками диггеров он оставил на пустоши несколько стражей для круглосуточного дежурства.