Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа - [12]
Д. Пучков: А как британцы кормили?
Е. Прудникова: У британцев урожай 120 пудов с десятины, а то и больше. А у нас? Вот и давали на нашу лошадь максимум 18 пудов зерна, а так она питалась сеном, соломой с крыш — чем попало.
Д. Пучков: Есть еще другой писатель — Фазиль Искандер, у него есть отличная книжка «Сандро из Чегема», где про абхазских коров рассказывается, которые в горах самостоятельно пасутся. Такая абхазская сторожевая, жилистая, мускулистая и два литра молока тоже дает, по всей видимости.
Е. Прудникова: Я видела такую корову, которая восемнадцать литров давала, правда, не в Абхазии, а в Баксанском ущелье. Но горные луга только под пастбище пригодны, а у нас каждый клочок распахивали.
И вот эту несчастную корову или лошадь, на которой надо пахать, чуть свежая травка показалась, на эту травку выгнали, чтобы могла плуг тянуть. Она этот луг вытоптала и выела. Потом еще раз выгнали, потому что кормить нечем. Затем надо сено косить. А что там вырастет, если все съедено? Опять кормов нет.
Д. Пучков: В смысле она все сожрала?
Е. Прудникова: Ну, конечно, сожрала, лугов-то мало.
Д. Пучков: Я вообще за сельским хозяйством в основном в Средней Азии наблюдал. В Средней Азии корову выводят туда, где трава, забивают колышек, и она на веревочке ходит. В результате получается черный круг, потому что корова выгрызает траву до земли.
Е. Прудникова: Вот такое у нас было прекрасное сельское хозяйство. А тут еще одно «но» прибавилось после реформы 1861 года, когда землю закрепили уже окончательно за общинами… Что делает крестьянин, у которого маленький надел? Он рожает мальчика, чтоб надел стал больше, потом еще мальчика, потом еще мальчика… Дети мрут, а их рожают, рожают… В общем, крестьяне стали плодиться. А земли-то мало! Говорят, что многодетность — хорошо, что высокая рождаемость — показатель благополучия. Хорошо, когда есть чем кормить! А если, как у Некрасова: «семья-то большая, да два человека всего мужиков-то — отец мой да я…» Крестьян становится больше, все хотят есть, а земли-то не прибавляется. И к началу ХХ века получилось, что у нас на душу сельского населения приходится меньше десятины земли. В то время как в Европах многонаселенных на душу сельского населения — в два-три раза больше. Не говоря уже про Соединенные Штаты…
Д. Пучков: А почему так? Пригодной земли мало или еще что?
Е. Прудникова: Во-первых, пригодная земля — она помещичья или государственная. Земля-то не просто так сама по себе стоит. Это в деревнях. На хуторах земли больше, но ее надо расчистить — то еще удовольствие. Лесок или кустики срубить или выкорчевать, вспахать целину. На это вообще мало у кого сил хватит. Тем более у заморенных крестьянских лошадок — они целину просто не потянут. Да и опять же малоземелье. Вот смотришь на нашу карту, думаешь: откуда взялось малоземелье? А вот так получалось. Ты ведь за десять километров от деревни пахать не поедешь. Это казаки в своих степях уезжали на несколько дней на дальние поля, но у казаков совсем другая ситуация, у них и наделы были другие. А если у тебя одна полоска десять километров в одну сторону, другая — десять километров в другую, а лошадь еле ноги волочит, да и пахарь тоже с голодухи…
Вот в таком положении мы оказались к началу XX века. Уже тогда было 15–16 миллионов хозяйств, потому что плодились крестьяне очень старательно. Да, две трети младенцев умирали, но треть-то оставалась!
Д. Пучков: А как же рассказы про то, что Россия всю Европу кормила? Может, эти большие хозяйства?
Е. Прудникова: Большие хозяйства и кормили.
Д. Пучков: Поди, расположены они были в Польше или на Украине?
Е. Прудникова: Необязательно. В Польше и на Украине меньше, потому что там плотность населения большая, особо не размахнешься. А вот Дон, Кубань, Краснодарский край — там очень большие бывали хозяйства. Еще Сибирь… Наши знаменитые железные дороги в основном под это дело и строились — чтобы продовольствие из отдаленных районов гнать в европейскую часть на продажу, ну и на экспорт тоже… Но проблема не в том, кто кормит Европу, проблема в том, куда девать аутсайдеров. У нас получилась совершенно безумная экономическая реальность: 80 млн человек для экономики просто не существовали.
Д. Пучков: Как хорошо все было устроено при царях, а?
Е. Прудникова: И не говорите! Когда в конце XIX века внезапно упали на международной бирже цены на хлеб, дивная фраза прозвучала в российской печати: натуральное хозяйство оказало России великую услугу, оно служит причиной того, почему земледельческий кризис, охвативший всю Европу, нами переносится сравнительно легче. У нас есть огромное количество хозяйств, стоящих вне влияния низких хлебных цен. Что это означает? Это значит, что у нас огромное количество хозяйств, на которых падение цен на хлеб не отразилось, потому что они хлеб растят только для себя. Им даже еще и лучше, потому что у нас добрая половина крестьянских хозяйств хлеб покупала.
Д. Пучков: Безумие какое-то… А где деньги брали? За счет чего покупали?
Е. Прудникова: За счет всего на свете. Как писал Лев Толстой, крестьяне всегда работают. Отхожие промыслы, корзины плетут, вяжут, батрачат, дети в няньках служат. Дети у бедняков начинали работать с 5–6 лет. Лет в 6–7 его уже отправляли к какому-нибудь кулаку или помещику пасти гусей или детишек нянчить, и он уже свою копеечку в дом тащил. Вот за счет этого и выживали. Чистый хлеб не ели практически нигде, кроме самых зажиточных хозяйств. Бедняки его мешали с самой немыслимой дрянью — с лебедой, корой, желудями… Когда, уже в 30-е годы, строился Уралмаш, так даже в летописи стройки отражено, что большая часть рабочих чистый хлеб попробовала только на строительстве, а в деревне его вкуса просто не знали. У нас говорили: беда не тогда, когда хлеб не уродится, а беда, когда не уродится лебеда. Шуточка была такая, из раздела черного юмора…
Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? В чем подлинные причины чисток 1937 года? За что был расстрелян Михаил Тухачевский? И какое отношение ко всему этому имеет Адольф Гитлер? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы журналист Елена Прудникова и петербургский историк Александр Колпакиди. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…
Если послушать военных историков и мемуаристов, на всем протяжении Великой Отечественной войны умные генералы только и делали, что пытались объяснить штатскому тирану, как надлежит действовать. Иной раз тиран их слушал — и тогда Красная Армия побеждала. Или не слушал — и тогда случались катастрофические поражения. Но так ли все просто? Что вообще должен делать глава государства, понимающий, что не может выиграть надвигающуюся войну и что его армия заведомо не способна дать отпор агрессору? Как ему спасти страну от захвата, а народ от истребления? Эта задача стояла перед Сталиным в 1941 году, и он нашел выход, беспрецедентный, уникальный по своей сути и грандиозный по замыслам.... В новой книге Елены Прудниковой не только поднимается одна из сложнейших и противоречивых тем российской истории, но и впервые с 1953 года публикуется уничтоженная и изъятая из всех библиотек пьеса расстрелянного заместителя Берии Всеволода Меркулова «Инженер Сергеев». Во время войны она с триумфом обошла все ведущие сцены Советского Союза (Малый театр открывал ею свою новую сцену), а после была запрещена и забыта.
Антироссийская пропаганда 90-х годов держится, по сути, на четырех столпах. Это миф о репрессиях, миф о том, что Великая Отечественная воина вовсе не была Отечественной, миф о Катыни и миф о «голодоморе». Если первые три за последние десять лет уже изучены и частично или полностью опровергнуты, то «голодомор», по сути, никем и не изучался. История, будучи городской образованной дамой, мало интересуется крестьянским вопросом. Между тем, не осмыслив сути советской аграрной реформы и цены, которую наша страна заплатила за то, чтобы вырваться из феодализма, вообще невозможно понять то страшное и великое время.По сути, «голодомор» — окончательная цена дворянских гнезд, барышень в белых платьях, выездов и бриллиантов, Петергофа и Третьяковской галереи, побед русского оружия и кутежей русских миллионеров.
![Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/a1/a1c3798df27df0c67002f12abca75657ce5beda9.jpg)
Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? Почему Гитлер, имевший во всех завоеванных странах «пятую колонну», так и не сумел создать ее в СССР? В чем подлинные причины колоссальных чисток 1937 года? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы петербургский историк Александр Колпакиди и журналист Елена Прудникова. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…
Еще со времен XX съезда началась, а в 90-е годы окончательно закрепилась в подходе к советской истории логика бразильского сериала. По этим нехитрым координатам раскладывается все. Социальные программы государства сводятся к экономике, экономика к политике, а политика к взаимоотношениям стандартных персонажей: деспотичный отец, верные слуги, покорные и непокорные сыновья и дочери, воинствующий дядюшка, погибший в противостоянии тирану, и непременный невинный страдалец.И вот тогда на авансцену вышли и закрепились в качестве главных страдальцев эпохи расстрелянный в 1937 году маршал Тухачевский со своими товарищами.
Русские и украинцы всегда жили вместе и жили дружно. Поссорить братьев-славян было первоочередной задачей Западного мира и подкупленных им агентов влияния из числа людей всегда и всем недовольных. На Украине получилось, в России нет. Как происходило развитие ползучих революций в наших странах, чем обернулась деятельность ЦРУ для людей непричастных и сотрудников пятой колонны, наглядно показывает книга «Украина це Россия». Контингент получит всё, что хотел, но не мог найти в предыдущих книгах: • как зомбируют людей • за что скакали майдауны • кто сбил «Боинг» • куда подевался Blackwater в степях Украины • как выглядит коричневый переворот • надо ли идти на митинг и брать с собой маленьких детей • как и зачем разгоняют демонстрации • куда ведут несогласных мощнейшие российские мыслители — певцы, артисты, журналисты • почему антисоветчик всегда русофоб В книге найдутся познавательные лекции о православии и про ислам с последующими вопросами и ответами по теме доклада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
Книга «Пенсионная реформа и рабочее время» родилась как отклик, во-первых, на утвержденную пенсионную реформу, грозящую сокращением жизни людям труда, и, во-вторых, на попытку сжать в четыре дня рабочую неделю — инициативу, против которой выступает даже бизнес. Известные публицисты и ученые Клим Жуков, Михаил Попов и Александр Золотов, опираясь на строгие выводы политэкономии и философии, разбираются: Чем грозит россиянам сокращение рабочего дня? Какой оптимальный возраст для выхода на пенсию? Сможет ли прижиться в России прогрессивный налог? Обсуждение данных вопросов позволит сформировать собственное обоснованное мнение и последовательно отстаивать его в союзе с теми, кто выступает за общественный прогресс.