Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа - [11]
Д. Пучков: Важный момент. Этот зажиточный, у него, по всей видимости, изначально толпа своих работников, например пять-семь сыновей, которые могут работать, создавая продукт…
Е. Прудникова: Вы забыли еще один фактор. Вы забыли везение. Вот, пожалуйста: холера — и где его семь сыновей? Хорошо, если один останется. Конский падеж — и где его пять лошадей?
Д. Пучков: Безусловно. Но, так или иначе, создав что-то, он может нанять достаточное количество батраков. Либо кому-то, как я понимаю, дать деньги в долг, зерно в долг, лошадь в долг.
Е. Прудникова: Это уже не крестьянин, это кулак. Тут другое отношение к средствам производства.
Д. Пучков: Дело не в этом. Далее он набирает вес и власть внутри этой самой общины, которая, как вы только что объяснили, что-то достаточно справедливо распределяла… И вот образуется тогдашний сельский Цапок, у него появляется своя ОПГ…
Е. Прудникова: Да, конечно, так и было. У нас даже в ходе коллективизации все время зажиточных путали с кулаками, и, в общем-то, правильно путали. А ведь были просто зажиточные, которые сами, своими силами сумели выбиться, были так называемые «культурники» — которые вели хозяйство по науке. И когда шла коллективизация, сверху слали письмо за письмом: «культурников» не трогать, вообще на них не дышать. А ты попробуй иметь крепкое хозяйство, излишки хлеба, деньги — и не давать в долг под проценты. Тем более, когда все дают, когда это в обычае. Это значит не только быть очень хорошим человеком, но еще и пойти против всех, против общества. А что мы говорили про общинность?
На самом деле у нас крестьянство до сих пор недоизучено. Смотрите, как происходит: горожан подразделяют на классы и группы: мещане, дворяне, прислуга, рабочие… там внутри еще своя градация. Рабочие, например, были заводские и фабричные, квалифицированные и неквалифицированные, была «рабочая аристократия» и сезонники. А крестьяне — это просто крестьяне, единый такой монолитный массив. А этих крестьян было 85 % населения, между прочим, а в городах жило всего 15 % в нашей промышленно развитой державе.
Д. Пучков: И те были из крестьян отхожих промыслов, по всей видимости…
Е. Прудникова: И те были из крестьян большей частью. Рабочие и прислуга так уж точно, максимум во втором поколении. И конечно, в крестьянстве тоже было множество разных градаций. Если он зажиточный, который пока еще не стал кулаком — то это, в первую очередь, крестьянин, которому повезло. Например, сам он сильный, и сын у него такой же, кобыла у него сильная, хороших жеребят рожает. А другой слабый родился, не тянет крестьянскую работу в полную меру, да еще лошадь пала — и что же ему теперь?
Д. Пучков: Умереть…
Е. Прудникова: Умереть — это еще рано немножко, но он уже не живет, он выживает, дети голодают, растут тоже слабосильными… И вот, возвращаясь к нашей реформе: естественно, любая реформа всегда завязана на аутсайдеров. С ними-то что делать? Если не решить проблему аутсайдеров, они ж державу разнесут… Собственно говоря, в 1917 году это и произошло.
Ладно, вернемся обратно на путь следования нашей мысли. Итак, посчитали мы экономику крестьянского двора…
Д. Пучков: Да, печальная картина.
Е. Прудникова: Тут еще одно немаловажное качество, о котором мало говорят, — удобрения. Минеральных удобрений не было вообще. Единственное удобрение — это навоз. Почему у нас в крестьянских дворах уборных не строили? А чего добру пропадать, в хлев положил свою кучку к лошадиной, коровьей — все на поля, на поля! Уборные — это получается добру перевод…
Д. Пучков: Ну и говорят, что большинство призывников времен царской России до армии мяса не ели…
Е. Прудникова: Это следствие реформы. До того было все же прилично, а с начала XX века уже процентов сорок призывников браковали по здоровью. Это крестьян-то! Смертность в деревне была больше, чем в городе. Когда такое в Европе бывало?
Д. Пучков: Итак, скотина нужна для того, чтобы производить навоз на удобрение?
Е. Прудникова: Ну да. Оказывается, в двадцатые годы высокоудойной считалась корова, которая давала 8 литров молока, а в среднем давала три-четыре литра — это, простите, коза, а не корова. Почему не заводили козу, ее прокормить легче? Навоз был нужен, в основном держали для навоза. Но чтобы иметь достаточно скотины для удобрения полей, нужно было на десятину пашни иметь 3–4 десятины луга. А у нас обычно было наоборот: если у тебя 5 десятин пашни, то 2 десятины луга, и то повезло…
Д. Пучков: Десятина — это что?
Е. Прудникова: Это около гектара. Просто когда говоришь о том времени, удобнее пользоваться и тогдашними единицами, чем переводить.
Д. Пучков: Как интересно получается. Мне мое городское воображение говорит: заведи барана, заведи козу, ходит, что-то там клюет, дает мясо, шерсть, молоко, сыр…
Е. Прудникова: А кормить? Баран тоже кушать хочет. Где его пасти, если выпасов нет? Почему с сеном были проблемы, до весны не хватало? Потому что получался замкнутый круг. По весне оголодавшую скотину выпускали на первую травку — иначе сдохнет. Она эту травку выедала, и сена летом было не накосить — пастбище выедено до земли. Получается, что зерна для скотины нет, сена — и того нет, кормят скотину прелой соломой с крыш, к весне она на ногах не стоит от голода, и приходится ее на первую травку… Потому и лошаденки были такие — мелкие, пузатые, заморенные. Есть такая замечательная книга, записки английского сельского ветеринара, автор Джеймс Хэрриот. И вот он описывает тамошних лошадей. Стоит такая зверюга, под два метра в холке, копыта с тарелку, жрет 100–120 пудов овса в год. Можно таких к нам завозить в крестьянское хозяйство? Да она первой же зимой сдохнет, или крестьянин будет работать только на лошадь!
Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? В чем подлинные причины чисток 1937 года? За что был расстрелян Михаил Тухачевский? И какое отношение ко всему этому имеет Адольф Гитлер? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы журналист Елена Прудникова и петербургский историк Александр Колпакиди. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…
Если послушать военных историков и мемуаристов, на всем протяжении Великой Отечественной войны умные генералы только и делали, что пытались объяснить штатскому тирану, как надлежит действовать. Иной раз тиран их слушал — и тогда Красная Армия побеждала. Или не слушал — и тогда случались катастрофические поражения. Но так ли все просто? Что вообще должен делать глава государства, понимающий, что не может выиграть надвигающуюся войну и что его армия заведомо не способна дать отпор агрессору? Как ему спасти страну от захвата, а народ от истребления? Эта задача стояла перед Сталиным в 1941 году, и он нашел выход, беспрецедентный, уникальный по своей сути и грандиозный по замыслам.... В новой книге Елены Прудниковой не только поднимается одна из сложнейших и противоречивых тем российской истории, но и впервые с 1953 года публикуется уничтоженная и изъятая из всех библиотек пьеса расстрелянного заместителя Берии Всеволода Меркулова «Инженер Сергеев». Во время войны она с триумфом обошла все ведущие сцены Советского Союза (Малый театр открывал ею свою новую сцену), а после была запрещена и забыта.
Антироссийская пропаганда 90-х годов держится, по сути, на четырех столпах. Это миф о репрессиях, миф о том, что Великая Отечественная воина вовсе не была Отечественной, миф о Катыни и миф о «голодоморе». Если первые три за последние десять лет уже изучены и частично или полностью опровергнуты, то «голодомор», по сути, никем и не изучался. История, будучи городской образованной дамой, мало интересуется крестьянским вопросом. Между тем, не осмыслив сути советской аграрной реформы и цены, которую наша страна заплатила за то, чтобы вырваться из феодализма, вообще невозможно понять то страшное и великое время.По сути, «голодомор» — окончательная цена дворянских гнезд, барышень в белых платьях, выездов и бриллиантов, Петергофа и Третьяковской галереи, побед русского оружия и кутежей русских миллионеров.
![Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/a1/a1c3798df27df0c67002f12abca75657ce5beda9.jpg)
Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? Почему Гитлер, имевший во всех завоеванных странах «пятую колонну», так и не сумел создать ее в СССР? В чем подлинные причины колоссальных чисток 1937 года? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы петербургский историк Александр Колпакиди и журналист Елена Прудникова. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…
Еще со времен XX съезда началась, а в 90-е годы окончательно закрепилась в подходе к советской истории логика бразильского сериала. По этим нехитрым координатам раскладывается все. Социальные программы государства сводятся к экономике, экономика к политике, а политика к взаимоотношениям стандартных персонажей: деспотичный отец, верные слуги, покорные и непокорные сыновья и дочери, воинствующий дядюшка, погибший в противостоянии тирану, и непременный невинный страдалец.И вот тогда на авансцену вышли и закрепились в качестве главных страдальцев эпохи расстрелянный в 1937 году маршал Тухачевский со своими товарищами.
Русские и украинцы всегда жили вместе и жили дружно. Поссорить братьев-славян было первоочередной задачей Западного мира и подкупленных им агентов влияния из числа людей всегда и всем недовольных. На Украине получилось, в России нет. Как происходило развитие ползучих революций в наших странах, чем обернулась деятельность ЦРУ для людей непричастных и сотрудников пятой колонны, наглядно показывает книга «Украина це Россия». Контингент получит всё, что хотел, но не мог найти в предыдущих книгах: • как зомбируют людей • за что скакали майдауны • кто сбил «Боинг» • куда подевался Blackwater в степях Украины • как выглядит коричневый переворот • надо ли идти на митинг и брать с собой маленьких детей • как и зачем разгоняют демонстрации • куда ведут несогласных мощнейшие российские мыслители — певцы, артисты, журналисты • почему антисоветчик всегда русофоб В книге найдутся познавательные лекции о православии и про ислам с последующими вопросами и ответами по теме доклада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
Книга «Пенсионная реформа и рабочее время» родилась как отклик, во-первых, на утвержденную пенсионную реформу, грозящую сокращением жизни людям труда, и, во-вторых, на попытку сжать в четыре дня рабочую неделю — инициативу, против которой выступает даже бизнес. Известные публицисты и ученые Клим Жуков, Михаил Попов и Александр Золотов, опираясь на строгие выводы политэкономии и философии, разбираются: Чем грозит россиянам сокращение рабочего дня? Какой оптимальный возраст для выхода на пенсию? Сможет ли прижиться в России прогрессивный налог? Обсуждение данных вопросов позволит сформировать собственное обоснованное мнение и последовательно отстаивать его в союзе с теми, кто выступает за общественный прогресс.