Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [53]

Между тем купцом, приехавшим в обитель на богомолье, было поведано: в Ростове собираются битьем батогами принудить к уплате долга купца Ага фоника. Едва это услышав, Иринарх сразу же отправился на помощь несчастному другу, хотя не было ему ведомо, в чем его помощь может заключаться. Он отдалился от обители на семь верст, когда опять стал чувствовать холод. Не посчитав это знамением и, следственно, не поворотив назад, Иринарх упрямо продолжал путь и в конце концов отморозил себе ноги. Подобран он был монахами, которые в лес ездили дрова рубить; они-то и привезли его обратно в обитель, где Иринарху оказывали посильную помощь. В течение трех лет он испытывал постоянные мучения из-за незаживающих ран на ногах. Однако, даже будучи больным, продолжал трудиться и молиться. Спустя три года раны зарубцевались, и Иринарх снова ощутил в ногах необычную теплоту. И опять стал ходить без обуви постоянно.

Раздосадованный окончателно таким упрямством, игумен отослал своенравного инока на работы вне обители. Иринархом это было воспринято как отлучение от храма Божия, его взяла за сердце печаль, и он пошел в основанную преподобным Авраамием еще до крещения Руси Богоявленскую обитель на озере Неро. Там Иринарха ждал радостный прием, архимандритом было примечено, как усердно он молится, и пришедшего из Борисоглебского монастыря инока назначили келарем.

Об отказе от келарства для Иринарха не могло быть и речи, и он принялся порученную службу исполнять так же усердно, как и любые другие работы, однако в скором времени скорбью было сокрушено сердце его из-за того, что братия и служители обители «без меры и без воздержания берут всякие потребы, истощая монастырское достояние». Образумить их он не мог, как и с жалобой обратиться к настоятелю, не слушался язык собственный, оттого и испытывал томление, невольно чужие грехи на себя беря. Только и оставалось ему, что молиться. Обращаясь к покровителю обители, он повторял: «Преподобный Авраамие. Не я твоему монастырю разоритель».

Услышаны были его молитвы преподобным, явился он Иринарху во время сна, чтобы дать утешение. И, согласно Житию, сказал следующее:

— Что печалишься, избранное и праведное семя? Что скорбишь о монастырских выдачах? Давай им безвозбранно, ибо они захотели жить здесь пространно, а ты алчешь и наготу ешь; и ты в Вышнем Царствии поживешь пространно и насладишься пищи небесной, а они взалчут во веки. Что же до здешнего места, то я умолил Всевышнего Творца, чтобы дом мой был неоскуден монастырскими потребами алчущим и здесь живущим.

Когда Иринарх проснулся, умиленные слезы покрывали лицо его, и после этого раздаваемы им были запасы всей братии без всякого смущения.

Однажды во время литургии, когда зазвучала Херувимская песня, Иринарх вдруг заплакал горько. С изумлением это увидел архимандрит и, остановив службу, осведомился у келаря, отчего тот так рыдает. «Мать моя преставилась, отче, — отвечал Иринарх со слезами на глазах.

Архимандрит снова удивился, ведь в обители в последнее время никто приезжий не появлялся, так что некому было сообщить Иринарху такое скорбное известие. Но он промолчал, а незадолго до окончания литургии все увидели входящего в храм брата Иринарха Андрея. Он принес печальную весть о том, что матушка их скончалась.

Когда он вернулся после похорон матушки, Иринарх некоторое время пребывал в еще большей задумчивости, чем прежде: келарство представлялось ему чересчур почетным служением, он им был возвышаем, в то время как душой стремился к уничижению и смирению. Это заставило его оставить Богоявленский монастырь и отправиться в обитель святого Лазаря в Ростове, где с позволения тамошнего настоятеля и поселился в самой тесной и в удалении стоящей келье. Эта келья служила ему пристанищем в течение трех лет и шести месяцев, здесь Иринарх изнурял себя, голодая по нескольку дней кряду, и непрестанно молился.

В монастыре святого Лазаря, говорит предание, Иринарха время от времени посещал юродивый Христа ради Иоанн, носивший прозвище Железный Колпак. Особое видение позволило ему отметить Иринарха, и они подолгу беседовали, утешаясь общением. Как-то раз, придя к нему, блаженный Иоанн опустился на корточки рядом с входом в келью Иринарха и сообщил: попрощаться он зашел, так как на Москву уходит. Что ведет его туда, в такую даль, осведомился Иринарх. Железный Колпак отвечал, что надобность у него есть с царем повидаться, Годуновым Борисом, слово у него к нему есть. Иринарх возразил: нечего Бориса царем называть, когда на Руси Федор Иоаннович царствует. «Федора Иоанновича больше духовное заботит, дела же государственные Годунов правит, выходит, он и царствует», — сказал на это юродивый. Кивнув согласно, Иринарх поинтересовался, что именно Годунову желает сказать блаженный. Последовал ответ:

— Умная голова, разбирай Божие дела! Бог долго ждет, да больно бьет!

— Не станет слушать царь, железа на тебя наденет.

Сказав, что им самим на себя железа надеты, блаженный Иоанн посмеялся, и звяканьем легким отозвались кресты с цепями, носимые им на себе. А затем он, как сказано в Четьих минеях святителя Дмитрия Ростовского, произнес: