Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [104]

Предсказание

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь — и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож;

И горе для тебя! — твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Судьба Лермонтова, как и судьба Пушкина, была отмечена мистикой, тайными знаками судьбы, странными и пугающими параллелями. Михаил Юрьевич сам имел склонность к мистицизму, его увлекали физиогномистические предсказания Лафатера.

Дедушка Лермонтова по матери Михаил Васильевич Арсеньев, в честь которого он и был назван, демонстративно отравился прямо за новогодним столом назло властолюбивой, деспотичной жене Елизавете Алексеевне, которая с убийственной жестокостью заключила: «Собаке — собачья смерть». Узнав про гибель ее любимого внука, Николай I произнес эти же слова, которые словно повторило зловещее эхо.

Между прочим, как и А. С. Пушкину, ранняя кончина была предречена Лермонтову до посещения им салона госпожи Кирхгоф, причем задолго. Акушерка, которая ему помогала появиться на свет, чуть не уронила его. В испуге осеняя себя крестом, свою неловкость она объяснила внезапным видением: женщине вдруг представилось, что новорожденного мальчика ждет насильственная смерть. Перефразируя самого поэта, можно сказать, что изначально печать оставил рок на всей его недолгой жизни.

Рос Миша Лермонтов в доме, из которого был изгнан его отец. В ноябре 1832 года, едва вступив в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, он получил в манеже травму — лошадь расшибла ему ногу до кости, — из-за которой впоследствии прихрамывал всю жизнь. Многочисленные свидетельства говорят, что его не любили ни в компаниях, ни в свете, что, в каких бы играх и состязаниях ни принимал участие, он никогда не побеждал. Во время первой его дуэли, в которой соперником его был ловкий француз Барант, Лермонтов отделался небольшой раной, избежав печальной участи лишь потому, что француз поскользнулся, совершая решающий выпад.

Лермонтов, как и Пушкин, играл со смертью и торопил судьбу, ему, как и Александру Сергеевичу, хотелось иметь подтверждение рокового предсказания. И он еще раз оказался в салоне фрау Кирхгоф. В этой связи Аполлинарией Михайловной Веневитиновой, урожденной Виельгорской, вспоминавшей, как себя вел поэт перед тем, как в последний раз уехать из столицы на Кавказ, было рассказано следующее:

«По свидетельству многих очевидцев, Лермонтов во время прощального ужина был чрезвычайно грустен и говорил о близкой, ожидавшей его смерти. За несколько дней перед этим Лермонтов с кем-то из товарищей посетил известную тогда в Петербурге ворожею, жившую у „пяти углов“ и предсказавшую смерть Пушкина от „белого человека“; звали ее Александра Филипповна, почему она и носила прозвище „Александра Македонского“ после чьей-то неудачной остроты, сопоставившей ее с Александром, сыном Филиппа Македонского. Лермонтов, выслушав, что гадальщица сказала его товарищу, со своей стороны спросил: будет ли он выпущен в отставку и останется ли в Петербурге? В ответ он услышал, что в Петербурге ему вообще больше не бывать, не бывать и отставки от службы, а что ожидает его другая отставка, „после коей уж ни о чем просить не станешь“. Лермонтов очень этому смеялся, тем более, что вечером того же дня получил отсрочку отпуска и опять возмечтал о вероятии отставки. „Уж если дают отсрочку за отсрочкой, то и совсем выпустят“, — говорил он. Но когда нежданно пришел приказ поэту ехать, он был сильно поражен. Припомнилось ему предсказание. Грустное настроение стало еще заметнее, когда после прощального ужина Лермонтов уронил кольцо, взятое у Софьи Николаевны Карамзиной, и, несмотря на поиски всего общества, из которого многие лица слышали, как оно покатилось по паркету, его найти не удалось».

Когда он возвращался к месту службы, Лермонтову захотелось поехать в Пятигорск. Решение он принял с помощью подбрасывания полтинника: упадет монета кверху орлом — поедет в отряд; упадет кверху решеткой — поедет в Пятигорск. Полтинник упал вверх решеткой. Так поэт оказался в Пятигорске, где он встретился со своей судьбой в лице Николая Мартынова, который, как утверждали многие современники, даже не знал, как обращаться с дуэльным пистолетом. На этот счет его спешно проинструктировали на месте дуэли. Михаил Юрьевич Лермонтов выстрелил в воздух, Мартынов попал ему прямо в грудь.

Двадцатисемилетний поэт был отпет католическим патером, лютеранским пастором и православным священником и погребен в пятигорской земле, где покоился двести пятьдесят дней, до того, как император удовлетворил просьбу Елизаветы Алексеевны Арсеньевой о перевозке останков ее внука в ее поместье в Тарханах. Там местом вечного упокоения Михаила Лермонтова стала фамильная часовня-усыпальница.