Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [103]

Это послание было разослано по всему Петербургу, из рук в руки передавались его копии. Почти вся Россия узнала то, о чем прежде говорилось лишь в салонах, кулуарно. Для светского общества не было тайной, что сам государь настойчиво ухаживал за супругой поэта. В «патенте», между прочим, об этом говорилось практически напрямик, ведь объявленное заместительство Пушкиным «великого магистра» Д. Л. Нарышкина, чья жена состояла в любовницах у Александра I, подразумевало любовные отношения Гончаровой с Николаем I, преемником предыдущего императора.

Замысел был очевиден: поэта желали столкнуть с государем. Александр Сергеевич неистовствовал, он не мог вызвать на поединок императора, и мишенью для его гнева стал приемный сын голландского посланника в России барона Геккерна, молодой повеса Жорж Дантес, в свою очередь оказывавший знаки внимания Наталье Николаевне. В этот же день, 4 ноября 1836 года, Пушкин послал ему вызов на поединок. А потом направил Бенкендорфу адресованное императору послание, прямым текстом в нем заявив: «Все говорили, что поводом этой клевете послужило настойчивое ухаживание г. Дантеса. Я не мог допустить, чтобы имя моей жены в такой истории связывалось с именем кого бы то ни было». Но для поэта этого было недостаточно, и он предпринял усилия, чтобы копии этого письма разошлись по всему Петербургу.

Между тем, по прошествии почти недели после вызова, Дантес, желая взять ее в жены, сделал соответствующее предложение Екатерине Гончаровой, сестре жены поэта. Свояку невесты, Пушкину пришлось отозвать свой вызов (этому старательно посодействовал как посредник Василий Андреевич Жуковский), и 10 января 1837 года Дантес и Екатерина Гончарова сочетались браком. Вслед за женитьбой Дантеса на сестре Пушкина начали распространяться «казарменные каламбуры» о самом Александре Сергеевиче и его семье, 22 января Дантесу во время бала вздумалось еще и потанцевать с Натальей Гончаровой, и все это привело к тому, что 26 января поэт отправил оскорбительное послание Луи Геккерну, отказав от дома ему и его сыну и тем самым провоцируя новую дуэль. Закон Российской империи запрещал дуэли, и барон Геккерн, официальный представитель другого государства, категорически не мог его нарушать. Поэтому Пушкин получил вызов, который от имени барона объявил ему приемный сын Дантес, — а намеренное оскорбление требовало именно такого ответа от дворянина Геккерна. Так соперником Пушкина стал высокий, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, белокурый поручик кавалергардского полка, который носил белый мундир и ездил на белой лошади, как и все его однополчане.

Накануне дуэли Александр Сергеевич сохранял необычайное спокойствие, занимался делами. Он работал с текстом «Деяний Петра Великого» Ивана Голикова, выписывая необходимые для собственного сочинения сведения. Нечаянно открыл «Историю России в рассказах для детей» А. О. Ишимовой и поневоле зачитался. После этого написал Александре Осиповне записку, в которой выразил свое восхищение фразой «Вот как надобно писать!».

Пожалуй, это свидетельствует, что поэт не предполагал смертельного исхода. Однако есть одна странность. Не чуждый суеверия Павел Нащокин носил кольцо с бирюзой, которое якобы оберегало от насильственной смерти. Зная про роковое предсказание Александры Кирхгоф поэту, он во время последнего приезда того в Москву в 1836 году убедил Пушкина принять в дар от него такое же кольцо. С выполнением заказа вышла задержка, Александр Сергеевич не хотел уезжать без кольца и дождался-таки его доставки в час пополуночи, после чего и отбыл в Санкт-Петербург. Очень ценя его, Пушкин постоянно носил это кольцо. Однако он его снял с пальца перед тем, как отправиться на дуэль! Про то, что кольцо не было просто забыто в спешке, свидетельствуют слова секунданта поэта: Данзас рассказывал, что перед самой кончиной Пушкина он подал ему по его просьбе шкатулку, из которой поэт вынул то самое кольцо с бирюзой и протянул его своему лицейскому другу, сказав: «От общего нашего друга». А вскоре Александра Сергеевича Пушкина не стало.

Так сбылось последнее из того, что Александра Кирхгоф предсказала величайшему поэту России.

Однако роковое пророчество от нее довелось услышать не только Пушкину и Милорадовичу (и, возможно, Грибоедову). Еще при жизни Александра Сергеевича гадалка предрекла внезапную кончину другому русскому поэту. Это был Евгений Абрамович Баратынский, который в 1844 году по окончании своего путешествия по Европе прибыл в Неаполь, где в самом деле скоропостижно скончался в сорокачетырехлетнем возрасте.

А через некоторое время после того, как Россия простилась с Пушкиным, салон фрау Кирхгоф посетил желавший сравняться в славе с убитым поэтом юный Михаил Лермонтов. Гадалкой и ему была названа роковая дата. И еще якобы предсказано, что Лермонтов примет смерть от человека, который не умеет убивать.

Следует сказать, что сам Михаил Лермонтов многими считается пророком. И пожалуй, достаточно перечитать его «Предсказание», чтобы с этим согласиться, так точно предсказано в этом стихотворении тяжкое будущее России, хождение по мукам нашей Отчизны. Судите сами: