Век перевода. Выпуск 1 - [49]

Презлющая псина этот Дог!

От кого б гардероб Ваш он не устерег?

И султан турецкий, и Гог-Магог

От него побежали бы наутек —

Презлющая псина этот Дог!

Зачем же страшилище это в чести?

Не лучше ль болонку Вам завести?

Свирепость такая — большой порок.

Презлющая псина этот Дог!

[На того же Джеймса Дога, когда он угодил Данбару]

Вас, государыня, молю

За друга, коего люблю,

Кто ваши платья чистит щеткой.

Наш Дог не дог, он агнец кроткий.

Коль я в стихах его задел,

Обидеть, право, не хотел —

Так, пошутил прямой наводкой.

Какой он дог, он агнец кроткий!

В порядке Ваши сундуки,

Подать, принять ему с руки,

Поздравлю Вас с такой находкой.

Не дог он вовсе, агнец кроткий.

Всегда покорен он жене,

Себя позволив по спине

Лупить сапожною колодкой.

Какой он дог, он агнец кроткий!

Ему супруга дорога,

Он носит с гордостью рога.

(А я б такую бабу — плеткой!)

Не дог он вовсе, агнец кроткий.

Пусть небеса его хранят,

Пусть принцы милостью дарят,

Пусть мир пребудет с ним, сироткой.

Ведь он не дог, он агнец кроткий.

РОБЕРТ ФЕРГЮССОН (1750–1774)

ОТ ДЖ. С. МИСТЕРУ РОБЕРТУ ФЕРГЮССОНУ

Не Аллан ли из гроба встал —

Поэт, что некогда блистал,

Что среди нашего взрастал

Чертополоха?

Нет, это Роберт засвистал,

И ведь неплохо!

По нраву мне, приятель, твой

Напев веселый и живой!

Тебе дан норов боевой

И дар поэта, —

Сам англичашка чумовой

Признает это.

В Эдине был я, когда там

Шел несусветный тарарам:

Монарха полагалось нам

Справлять рожденье.

Был прав ты, сей воспев бедлам

Без снисхожденья.

Пусть наша Скоттия сполна

Тебе даст всё, что дать вольна,

Всё, что в полях растит она,

Пусть будет в миске!

(Поэту ведь еда нужна

И вдоволь виски.)

Но ты, небось, не ставишь в грош

Земные блага, и негож

Тебе мой тост — ведь ты поешь

В мечтах о славе.

Ты лавров требуешь и ждешь?

В своем ты праве.

Ведь песнь твоя всегда звонка,

Легка задорная строка,

От отрока до старика

Всегда и все мы

Твердим, сойдясь у камелька,

Твои поэмы.

Когда придется мне опять

Зимой в Эдине побывать,

Мы станем пить да наливать

С тобою вместе

И свежих устриц поедать —

Всё честь по чести!

А коль тебя, наоборот,

Судьба в наш Бервик занесет,

Поэта берег Твида ждет,

А также рыбка —

Лосось наш, коего народ

Здесь любит шибко.

А как пойдут с парнями в пляс

Девчонки наши напоказ,

Ты оторвать не сможешь глаз

От милых лиц их —

Таких красоток, как у нас

Нет и в столицах!

Как станут юбками мести,

Грудями белыми трясти,

Ногами кренделя плести,

Вертясь с поклоном!

Чепцы вот только, уж прости, —

На страх воронам.

Я сам стихов не шлю в печать,

Хотя не прочь бы и начать,

Тебе ж никак нельзя молчать, —

Моя бы воля,

Я день и ночь готов ворчать:

Пиши поболе!

А я не крикну Музе: «стой!»,

Неприхотливый, холостой,

Не жажду роскоши пустой —

Ведь я не барин.

Поэт в душе я, но простой

Шотландский парень.

УИЛЬЯМ ТОПАЗ МАКГОНАГОЛЛ (1825 или 1830–1902)

ОБ ОДНОМ ПРИКЛЮЧЕНИИ КОРОЛЯ ИАКОВА ПЯТОГО ШОТЛАНДСКОГО

Король наш Джеймс Пятый любил гулять переодетый,

И однажды вышел неприятный сурприз через это.

У Креймондского моста на него напали цыгане в количестве пяти штук,

И королю пришлось отбиваться, не выпуская меча из рук.

А поблизости случилось быть одному бедняку,

Который молотил зерно на току,

И, увидев, что пятеро на одного напали,

Он бросился на них, размахивая цепом, и цыгане в страхе бежали.

И он сказал королю: «Ну как, целы, ваша милость?

У вас лицо в крови, надо, чтоб вы умылись.

Эти цыгане — сущие отщепенцы.

Пошли в сарай, я вам солью и дам полотенце».

Король, видя, что это человек порядочный и не плут,

Умылся и сказал: «Любезный, как тебя зовут?»

И тот ответил: «Сударь, Джон Ховисон мое имя,

Я работник на Брейхедской ферме, кормлюсь трудами своими».

«Проводи-ка меня до Эдинбурга, нашей столицы,

Ибо я хорошим самочувствием не могу похвалиться.

А если у тебя есть какое желание,

Исполнить его я даю обещание».

Джон сказал: «Я желаю, любезный гость,

Получить Брейхедскую ферму в собственность.

Но поведайте мне, кто вы такой будете и отколь?»

«Я хозяин Баллингифа, — ответил король. —

Явись во дворец в ближайшее воскресенье.

Чтоб за свой благородный поступок получить награжденье.

И не сумневайся, я сдержу уговор,

А ты заодно повидаешь королевский двор».

В воскресенье Джон нарядился как мог,

Явился в столицу на дворцовый порог

И спросил хозяина Баллингифа, на что его сразу

Допустили войти согласно приказу.

И тут Джона радость охватила всего,

Когда он увидел своего знакомого,

А тот взял его под руку и повел по покоям богатым,

Как будто Джон был его родным братом.

«А хочешь, — король говорит, — увидеть короля Иакова?»

«Как не хотеть, да ведь много народу всякого

Расхаживает тут во дворце,

А кто из них король, не написано на лице».

«Узнать короля, — сказал король, — ни один простак не преминет,

Потому как все обнажат головы, а король своей шляпы не снимет».

И он привел Джона в парадную залу,

Где толпились всякие герцоги, бароны и адмиралы.

Джон в смущении по сторонам озирался,

Потому что увидеть короля и хотел, и боялся,

И вдруг заметил, что все сняли шляпы, и только его спутник не обнажил головы,

И радостно закричал: «Ой, так это же вы!»

А король сказал: «Джон, Брейхедская ферма — твоя,

С уговором, что ежели еще когда забреду туда я,

Ты снова подашь мне умыться, как встарь».