Век Константина Великого - [21]

Кроме того, этот полновластный правитель, силой отобравший свою страну у узурпаторов, оказался достаточно великодушен, чтобы покончить с политическим шпионажем. По-видимому, он полагал, что столь надежно защитил свою власть, разделив ее с другими, что уже не нуждается в подобных услугах. Во всяком случае, политической разведкой в то время занималось такое учреждение, которое само по себе представляло опасность для власти. Изначально frumentarii[8] занимались снабжением армий; позднее они стали связными, и наконец им стали поручать передавать и выполнять разные сомнительные приказы. Они выродились в клику, которая, сочиняя ложные обвинения и угрожая ложными обвинениями, шантажировала наиболее уважаемых граждан, большей частью жителей отдаленных провинций. О них не так много известно, но можно предположить, что они совершали свои преступления с огромным размахом. Это была банда негодяев, имевших протекцию в верхах, каждый из которых покрывал и поддерживал другого, подслушивал и использовал в своих целях любой мало-мальски подозрительный каприз императоров; и еще они с высоты своего положения терроризировали древние почтенные рода в Галлии, Испании, Сирии и заставляли их жертвовать всем, чтобы не быть разоблаченными как участники воображаемого заговора. При Константине, хотя он все время выказывал свою ненависть к наушникам, все это возродилось, но уже под другим именем. Презренную роль приняли управители императорских перевозок, назвавшиеся agentes in rebus или veredarii.

В прочих отношениях деспотии римских императоров не было свойственно то болезненное внимание к мелочам, – когда регламентируется каждая деталь, в том числе и культурной жизни страны, – которое так портит современное государство. Власть императоров, столь ненавидимых за то, что они пренебрегали судьбой отдельной личности, что взимали жестокие налоги, что не могли толком обеспечить общественную безопасность, – эта власть вынуждена была заниматься лишь самыми насущными вопросами, оставив в покое провинции, которые некогда подчинила, залив их кровью. С другой стороны, правительство часто не вмешивалось в их дела даже тогда, когда имело такую возможность. Таким образом, неизбежно сохранялись и умножались не только местные, но и сословные различия. В число аристократов, освобожденных от налогов, входили, в частности, сенаторские рода, учителя и врачи, назначенные государством, и некоторые другие категории населения, к которым отнесли в конце концов и христианских священников. Нечего было и думать о новой, жизнеспособной организации управления; даже такой правитель, как Диоклетиан, мог надеяться лишь сохранить прежние границы империи и постепенно изжить нарушения внутри них.

Глава 3 ЗАПАДНЫЕ ПРОВИНЦИИ И ПРИЛЕЖАЩИЕ ОБЛАСТИ

На неполноту обобщений, касающихся многих важнейших проблем поздней Римской империи, было указано в предыдущей главе. Недостает основного – знания ситуации в каждой отдельной провинции. Разрозненные указания историков, большое число дошедших до нас документов, художественные тексты, имеющие историческую ценность, предоставляют нам много конкретных и ценных сведений как прямо, так и косвенно, но наличие огромных невосполнимых пробелов не может не повергать в уныние. Поэтому здесь мы сможем только собрать, отступая от главной линии повествования, значимые факты, касающиеся тех провинций, которые, будучи подобны открытым ранам на хилом теле внешней политики Рима, так или иначе, потребуют пристального внимания. Прежде всего мы обратимся к тогдашней Галлии, с судьбой которой была тесно связана судьба Британии.

Великие тираны Галлии некогда отважно защищали запад от вторжения германцев. Но насилие, неизменно сопутствовавшее их восхождению на престол, постоянная борьба с иноземцами и, наконец, гражданская война между приверженцами Тетрика и сторонниками италийских императоров, окончанием которой стал поход Аврелиана в Галлию и битва при Шалон-на-Марне, – все это привело к тому, что всеобщая нищета выросла до непереносимых размеров и пали все политические и нравственные ограничения. Возобновлена была борьба с франками и алеманнами; последние были разбиты при Виндише военачальником Констанцием Хлором при Аврелиане (274 г.), в день, когда родился его сын Константин. Но победы, казалось, только призывали из-за Рейна новые полчища этих юных и не ведающих усталости народов. Способные офицеры уже не могли добиться желаемого, спаивая посланников до положения риз и выпытывая у них все секреты. Варваров более не впечатляла рассчитанная пышность высочайших приемов, когда перед рядами ратников, изогнутыми в виде полумесяца, стоял на высокой трибуне облаченный в пурпур император, а внизу золотились орлы легионов, императорские изображения, знамена армий на серебряных древках. При Пробе война вновь приобрела устрашающий размах, и без искусства и отваги этого великого императора Галлия была бы потеряна. Тем не менее возникло, главным образом в Лионе и окрестностях, новое движение за возрождение Галльской империи по образцу Постума и Викторина. Вероятно, Диоклетиан учитывал все эти обстоятельства, когда принимал решение о разделе императорской власти. Но прежде чем это случилось, завоеванное Пробом в южной части Германии снова было утрачено, и по несчастной Галлии опять путешествовали орды германцев. Карин нанес им поражение и оставил в Галлии войско; но это войско он отозвал, когда ему понадобились силы для борьбы с узурпатором Юлианом и наступающим Диоклетианом. После этого рухнула вся общественная структура Галлии.