Век кино. Дом с дракончиком - [27]
Представилось с усталым цинизмом, сквозь который вдруг, как «грозная заря», проявился блеск новизны, и подумалось: Господи, к чему (к кому) я только в свои сорок два и в своей профессии не претерпелся, не принюхался, так сказать, со смирением (красивое старинное слово, в моем случае прикрывающее боязнь жизни и равнодушие к ней)! Но вот произошло исчезновение, воздушный мирок вздрогнул и лопнул, опали, обнажились покровы сна наяву; и жалко стало до боли — любовь мою, молодость, всех их жалко, и этого подростка тридцати с лишком лет.
— А в каком плане я вас интересую?
Ладно, к делу; сантименты с меня слетели.
— Вы ведь знаете режиссера Любавскую?
— Не имею чести.
— Странно. А мне говорили… — Я сделал паузу, но Виктор не попался, с ним мои уловки не сработали.
— Нет, я у нее не снимался, хотя всегда готов.
— Но вам известно, что Любавская собиралась экранизировать «Египетские ночи»?
— Правда? Замечательно! Она хочет через вас сделать мне предложение?
Я внимательно рассматривал мнимого претендента. Мнимого, потому что по своей фактуре, да и по психическому складу, Гофман на роль раба великой царицы, кажется, не тянул. Точнее, на робкого раба как раз тянул, но если переносить мистерию в современность… черт его знает! На экране, насколько помню, и в жизни — разноплановая, двусмысленная личность, словом, лицедей…
Под моим взглядом актер распружинился, расцвел, голубые глаза засверкали, и произнес с нежной дрожью в голосе:
(Ну, ежели на женскую роль…)
А он продолжал самоупоенно:
Актер вдруг неуловимо «повзрослел», подвижное лицо затвердело, брови грозно сгустились на переносице, он проговорил проникновенно, приглушенно:
— «Вы думаете, что в наше время, в Петербурге, здесь, найдется женщина, которая будет иметь довольно гордости, довольно силы душевной, чтоб предписать любовнику условие Клеопатры?..»
Эге, да он истинный профессионал, не стоит вычеркивать его — пока — из списка подозреваемых; у человека с исковерканной психикой и соответствующим окружением могут быть самые неожиданные мотивы.
— Недурно, Виктор Карлович, очень даже недурно.
— Виктор, для вас Виктор.
— Вы уже подготовили роль Алексея Ивановича, как вижу.
— Нет проблем, у меня патологическая память на слово, за считанное время не то что краткого Пушкина — пудового Толстого одолею.
— Для кого ж вы так постарались?
— На всякий случай — быть в боевой позиции. Для сценариста Василевича — знаете такого? — подготовил, надеялся увлечь.
— Увлечь?
— На пробы. Прошел слух, что он ищет режиссера для экранизации, но проект сорвался из-за денег. Из-за их отсутствия.
— Когда прошел слух?
— А вот с датами у меня туже… в марте или в апреле.
Итак, Васька-Лев не соврал: замысел у него, во всяком случае, был.
— Но сценарист, насколько мне известно, прочил на роль любовника Клеопатры своего друга Бориса Вольнова.
— Ну, мало ли… могут быть и другие мнения. Например, у режиссера.
— Или у жюри «Мефисто». Вас не удивило, что приз получили вы, а не Вольнов?
— Удивило, потому что последняя собака знала, кому дадут. Что ж мне теперь — скорбеть за него? Нет, я им искренне восхищаюсь, но главное — мой рейтинг поднялся. И вот — пожалуйста! Вы ведь, как я понимаю, от имени Любавской говорите?
— В некотором смысле, высшем, от ее имени.
— Она взялась за экранизацию?
— Она было взялась, но исчезла.
— Как это? Куда?
— Ее, наверное, убили.
Сакраментальный глагол, киношники — народ нервозный, подсознательно созревший для геенны огненной — обычно вздрагивают и бледнеют. «Немецкий романтик» Карлыч вздрогнул и побледнел. Созрел, значит.
— Я расследую убийство, — прогремел я. — Любавская в субботу тут в клубе разговаривала с вами?
— Никогда… С чего вы взяли?
— Вы были в маске Мефистофеля.
— Нас было двенадцать!
— Тринадцать. Да кто считает…
— Я слаб на цифры, но…
— Но помните, что в половине второго получили премию?
— Всего пять мильонов по-старому и хрустального беса.
— Потом в разогретой компании отмечали.
— Ну! До шести.
— Видите, и с цифрами у вас как будто все в порядке. А потом?
— Суп с котом! — по-мальчишески огрызнулся Гофман.
— Кто этот кот?
— Так мы в детстве дразнились. В жизни ничего нет лучше детства, правда?.. — Он помолчал. — Домой поехал.
— Один?
Небольшая заминка.
— Один. Честное слово, я не имел никаких сношений с Викторией Павловной!
— Однако имя-отчество знаете.
— Все знают. Странно, я ее запомнил за столиком… и кажется, с вами.
— Да, в пол-третьего я подвез Викторию домой на Плющиху, и после этого никто из свидетелей ее не видел.
— Это не доказывает убийства!
— Доказательств нет, но обстоятельства исчезновения загадочны.
— В редкие разы, когда я ее видел, она обычно была с мужчинами.
— Но исчезла не одна — с сыном.
— А, помню, красивый подросток — на какой-то премьере мне их показали. — Гофман призадумался. — Вот так история! Осмелится кто-нибудь теперь осуществить «Египетские ночи»?
— Желающие найдутся, главное — деньги.
— Не только, — прошептал он суеверно. — Я вот сейчас подумал: а что, если лучше не трогать? Сам Пушкин не докончил — где уж нам! Боб рассказывал: кто в ихние гробницы ни проник, все погибли, археологи англичане сгинули бесследно.
Его брата убили — безжалостно и расчетливо. Закон бездействовал, и он начал собственное расследование. Он чувствовал, что разгадка где-то близко. Он еще не знал, как близко стоит к этой разгадке. Как близко стоит к убийце. Слишком близко…
Над компанией веселых обеспеченных молодых друзей плывет запах миндаля. Запах смерти… Кто же совершает убийство за убийством? Кто подсыпает цианистый калий в дорогой коньяк? Почему то, что должно символизировать преуспевание, становится знаком гибели? …Она — одна из обреченных. Единственная, решившаяся сопротивляться. Единственная, начавшая задавать вопросы, от ответов на которые зависит слишком многое. Даже ее собственная жизнь…
Детективные книги Булгаковой созданы в классической традиции: ограниченное число персонажей и сюжетных линий, динамика заключается в самом расследовании. Как правило, в них описываются «crime passionnel» («преступления страсти» - французский судебный термин)…
На подозреваемого указывало ВСЕ. Улики были незыблемы… или, может быть, только КАЗАЛИСЬ таковыми? Иначе почему бы человеку, совершившему убийство, столь упорно отказываться от своего последнего шанса — облегчения своей вины чистосердечным признанием? Впрочем, правосудие все равно восторжествовало… а может быть, совершилась страшная судебная ошибка? Прошел год — и совершенно внезапно настало время вспомнить старое убийство. Время установить наконец — пусть поздно — истину…
"Однажды декабрьским утром 86-го года я неожиданно проснулась с почти готовым криминальным сюжетом – до сих пор для меня загадка, откуда он пришёл: “Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори”. И пошло- поехало мне на удивление: “Смерть смотрит из сада”, “Крепость Ангела” “Соня, бессонница, сон”, “Иди и убей!”, “Последняя свобода”, “Красная кукла”, “Сердце статуи”, “Век кино” и так далее… Я пишу медленно, постепенно проникая в коллизию, как в трагедию близких мне людей, в их психологию, духовно я вынашиваю каждый роман как ребёнка" (Инна Булгакова).
13 мая 1957 года в Никольском лесу в Подмосковье был обнаружен труп десятилетнего мальчика — пуля из немецкого пистолета системы парабеллум застряла в сердце. Никаких следов убийцы обнаружить не удалось; не удалось установить и мотива преступления. Ребенка похоронили возле леса на новом, уже послевоенном кладбище неподалеку от совхоза «Путь Ильича», за могилой следили мать с отцом, больше ее никто не навещал.Шли годы…
Ася, старинная подруга Юли Ползуновой, оказалась в сложной ситуации, попала в беду в далекой Португалии. Она недавно купила шикарную виллу на берегу океана в надежде на то, что теперь-то ее жизнь будет похожа на сказку. И Ася не ошиблась: ее жизнь и правда начала напоминать сказку, хотя и довольно страшную. Каждую ночь в доме раздаются странные звуки, к тому же стали исчезать мелкие, не имеющие никакой ценности вещи. Не может же в самом деле Ася заявить в португальскую полицию, будто бы у нее украли зубную щетку и один старый чулок, а в огромном саду кто-то передвинул мраморную статую.
Как они были счастливы оттого, что осенью вырвались на берег Белого моря, москвичка со странным прозвищем Овчарка и ее подруга Васса. Еще в поезде Овчарка заметила скандально известную журналистку Шуру Каретную. Присутствие этой жесткой, циничной особы, имевшей толпу поклонниц и ничуть не меньше недоброжелателей, обещало совсем не пресную поездку. Но девушка и представить не могла, в центре каких событий вскоре окажется…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Детективные расследования главной героини Аллы Арбениной — Клавдии («Приговор в брачной корзине») — продолжаются.Оказавшись в археологической экспедиции, Клавдия внимательно прислушивается к рассказу шведской аспирантки об удивительных исторических находках, которые исчезли практически сразу после того, как были найдены. Ценнейшие экспонаты, среди которых уникальные золотые реликвии времен Вещего Олега, похищены.Как только Клавдия берется за расследование, на ее жизнь совершается покушение. А затем клубок убийств и исчезновений катится по нарастающей как снежный ком.
Вы держите в руках сборник остросюжетных рассказов известного автора в жанре артефакт-детектива Натальи Солнцевой. В каждой из этих историй есть изюминка – своя маленькая тайна: изумруды княгини Юсуповой, скифское золото, древний медальон, колье от знаменитого французского ювелира… Изящество стиля и уникальные захватывающие интриги доставят удовольствие и давним почитателям творчества Натальи Солнцевой, и тем, для кого этот сборник – первое приятное знакомство с писательницей!Содержание сборника:Амулет викингаБраслет скифской царевныВино из мандрагорыГороскопКолье от «Лалик»Кольцо с коралловой эмальюМедальонМесопотамский демонСлучайный гость.
Совладелица антикварного магазина в Торонто Лара Макклинток летит на Мальту, чтобы проследить за пересылкой старинной мебели в новый дом известного архитектора и сердцееда Мартина Галеа. Но, когда Галеа находят мертвым, Лара выясняет, что ее клиент и его дом попали под заклятие прошлого, корни которого уходят в те далекие времена, когда на Мальте правила Великая богиня.Лин Гамильтон — популярная канадская писательница, уже в начале своей карьеры была удостоена награды Ассоциации детективных авторов Канады.
У знаменитой певицы — всегда много врагов. Но тот, кто ненавидит ее, далеко вышел за рамки обычной вражды. Он совершает убийства — и изощренно подстраивает их так, что в преступлении всякий раз подозревают ее. Против нее свидетельствуют все улики. Ей не верит никто — ни милиция, ни пресса, ни даже близкие. Теперь ей, загнанной в угол, может помочь лишь один человек — ее давний покровитель, лихой криминальный авторитет. Единственный, кто верит в ее невиновность, и готов найти настоящего преступника…
Главные герои романа — молодой лейтенант милиции Виктор Слуцкий, расследующий странное убийство в Киеве отставного генерала, советника президента, и бывший военный переводчик Ник Ценский, выполняющий спецзадание заграницей, — вовлечены в тайную и жестокую игру спецслужб Украины и России, вышедших на след опасно больших денег бывшего КГБ. Не зная правил игры, рискуя жизнью, Виктор и Ник не сразу осознают, что они всего лишь пешки в этой игре.
Серия идентичных преступлений, жестоких, словно бы подчиненных какой-то странной, дикой логике, потрясла город. Расследование зашло в тупик — убийца точно смеялся над следователем и легко, как опытный хищник, уходил безнаказанным вновь и вновь. К поискам маньяка подключились уже самые опытные следователи. Но похоже, как его найти, понемногу начинает догадываться только один человек — юноша-студент, проходящий практику в прокуратуре Он знает: чтобы поймать убийцу, его надо понять…
Николай Сотников, главный герой романа, становится обладателем интересных и загадочных документов. Заинтригованный, он начинает собственное расследование, для чего и отправляется в далекое и, как оказалось, опасное путешествие, кардинально изменившее его жизнь.