Век Екатерины - [116]
— Да, Париж… — с грустью протянул Павел. — Я люблю этот город до самозабвения. Вероятно, потому что родился там. И провел лучшие минуты моей жизни.
— О, любовь? — догадалась девушка.
— Ах, не надо об этом. Я уверен, что Париж еще будет в моей судьбе. Уж на радость или на горе — не знаю. Чувствую. Он меня воскресит или убьет.
— Вы меня пугаете, сударь.
— Что ж пугаться, мадемуазель Софи? Жизнь устроена так, что пугаться ею нелепо. Коли мы родились, стало быть, умрем непременно. Радость и горе в одной упряжке, как и ваши лошади.
— В юности не хочется думать о смерти.
— Верно, и не думайте. Но всегда имейте в виду, чтоб не рисковать попусту.
Пили чай, сидя на балконе. Ядовитая Наталья Петровна Голицына понемногу поругивала всех — светский Петербург, светскую Москву, канцлера, правительство, окружение государыни, генералов, духовенство, театральную и литературную жизнь. Раздражали ее погода, цены на хлеб и обилие иностранцев во всех сферах. Баронесса Строганова поддакивала из вежливости, Римский-Корсаков неизменно молчал, проявляя интерес лишь к вишневой наливке, а Попо не слишком прислушивался к незатейливо текущей беседе, то и дело бросая взоры в сторону прелестной княжны. Та старалась их не замечать.
— Вот скажите мне, Павел Александрович, — неожиданно обратилась к нему «усатая фея», — как свидетель известных безобразий в Париже, сможет ли законный монарх вскоре обуздать зарвавшихся бунтарей?
Спорить с княгиней на политические темы Строганов не решался, так как не желал вызвать ее неудовольствие своими речами и как следствие — запрещение видеться в будущем с понравившейся дочерью. И поэтому ответил уклончиво:
— Ситуация сложная, мадам. Но пока инициатива у якобинцев. Загнанный в угол король вынужден только отбиваться.
— Загнанный в угол тигр иногда, нападая, загрызает своих ловцов.
— Но Людовик, увы, не тигр — он, скорее, кот, согнанный с дивана.
Посмеялись удачной шутке.
— Я считаю, Россия, Австрия и Пруссия могут, объединившись, протянуть ему руку помощи, — заявила Голицына-старшая. — Если инсургенты одолеют короля, эпидемия может охватить всю Европу. Нам в России не хватало только республики.
Все сидящие за столом молча согласились. Но внезапно матери возразила юная княжна:
— Про республику, мама, ничего сказать не могу, не знаю, может, хороша, а может, и плоха, не берусь судить, но парламент и Конституция, по английскому образцу, нам бы не помешали, мне кажется.
Все уставились на нее в изумлении. Девушка зарделась и опустила глаза. А Наталья Петровна вспыхнула:
— Душенька моя, ты в своем уме? Где ты слов таких нахваталась-то — «Конституция», «парламент»? От Димитрия, поди, всем известного карбонария? Вот ужо от меня получит. И тебе не спущу, бесстыднице. Никуда с собой больше не возьму, только мать позоришь.
Та поджала губы:
— Как изволите, маменька, как изволите. Только я сказала, как думала. Мы должны равняться на лучшие европейские образцы — например, на Англию, — а не на отсталые деспотии Азии. Можете делать со мною, что желаете, токмо взаперти поменять свои взгляды все одно не подумаю.
Старшая Голицына обвела присутствующих возмущенным взглядом.
— Слышали? Вы слышали? Вот они, нынешние детки. Учишь их, учишь, возишь по европам, чтоб они набирались уму-разуму, а в ответ получаешь дерзость и крамолу. — Обратилась к дочке: — И не стыдно тебе матери перечить? Что о нас подумают? Что змею вскормила у себя на груди?
Сонины глаза налились слезами.
— Маменька, ну зачем же так? Разве ж я змея?
— Так а кто ж еще? Подколодная гадюка и есть.
— Вы несправедливы! — И она, не выдержав, плача в голос, выбежала в дом.
— Соня, Соня, не плачь! — устремилась за ней Строганова-тезка.
Остальные сидели тихо. Наконец Наталья Петровна проговорила:
— Господа, я прощу прощения за мою дочь. Девочка совсем не умеет сдерживать свои чувства. Не сердитесь на меня и нее.
— Боже мой, да мы и не сердимся вовсе, — улыбнулась Екатерина Петровна, разливая чай по чашкам из самовара. — Соня моя такая же. Не поймешь иной раз, что в ее прелестной головке творится. Возраст такой — отроковицы.
— Да, скорей бы взрослели обе.
Поскучав еще какое-то время за столом, Павел удалился с балкона и, спустившись вниз, начал искать девушек в саду. Те сидели в беседке, обнявшись. Было видно, что Голицына сетует на судьбу, на тиранку-мать, а подруга гладит ее и ласково утешает. Увидав Попо, сразу замолчали.
— Извините, не помешаю? — Он смотрел по-доброму, даже простодушно. — Я хотел сказать, уважаемая Софья Владимировна, что вполне разделяю ваши взгляды. Не хотел спорить за столом, чтоб не раздражать Наталью Петровну. Вас она простит быстро, а меня может невзлюбить.
У княжны глаза сразу потеплели.
— Рада, что хоть кто-то со мной согласен. Но ответьте, Поль, вы всерьез считаете, что в России возможны перемены?
— Я уверен в этом.
— Как? Откуда? На кого надеяться?
Он помедлил и проговорил, как тогда Новосильцев:
— Я надеюсь на Александра Павловича. Хорошо известно, что ея величество видит внука своим преемником.
— Как, минуя Павла Петровича?
— Ах, мадемуазель, я и так наговорил лишнего. Больше ни единого слова.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.