Век Екатерины - [107]
— Поль Очер? — удивленно переспросил отец. — Видимо, по нашему имению в Пермской губернии[73]. Для чего этот псевдоним?
— Видимо, стесняется русских корней. Хочет прослыть своим в кругу французов.
— Нет, не думаю. Нынче во Франции аристократов не чтят. Может быть, страшится титула барона?
— Не исключено. Вы бы поразмыслили, в самом деле, Александр Сергеевич, не вернуть ли его к родным пенатам. Мальчику всего семнадцать годков. Боязно оставлять его без пригляда посреди мятежников.
— Нет, ну, как без пригляда? А мсье Ромм? А де Мишель?
Сморщившись, царица ответила:
— Фуй, уж их-то пригляд! Чем такой пригляд, лучше никакого.
— Все же я не склонен преувеличивать опасность. Нашему доброму Симонину — хорошо под семьдесят, и старик, по-моему, делает из мухи слона.
Самодержица пожала плечами:
— Ну, смотрите сами. Я считала долгом своим предупредить. Да, Иван Симонин немолод, но его хватке и умению анализировать обстановку могут позавидовать молодые. Я ему доверяю полностью.
— Искренне благодарен, ваше императорское величество, — поклонился Строганов. — И учту рекомендации мудрого посланника.
Утром 14 июля Воронихин собирался в библиотеку — он читал по-французски перевод с латыни сочинения древнеримского зодчего Витрувия «Десять книг об архитектуре» и подробно конспектировал. Но Андрей не успел умыться, как к нему в комнату залетел Попо — раскрасневшийся, волосы взъерошены, голубые глаза горят, воротник нараспашку — и с порога обрушился на троюродного братца:
— Ты вот здесь сидишь, а мы к Арсеналу!
— К Арсеналу? Зачем?
— Чтоб вооружаться.
— Вот с ума сошли. Для чего вам вооружаться?
— Чтоб идти на Версаль.
— Господи Иисусе!
— Будем принуждать короля объявить Учредительное собрание легитимным органом. Это революция, понимаешь?
Бывший крепостной только завздыхал.
— Понимаю, что революция. У французов. Мы-то здесь при чем?
— Я желаю помочь мсье Шарлю.
— Да? А что произойдет, если вас схватят гвардейцы короля? «Русский дворянин борется против законной власти с оружием в руках»! Ужас! Обвинят Россию в сопричастности к беспорядкам. Настоящий международный скандал.
У Попо на лице появилась гримаска презрения.
— Значит, не пойдешь? Хочешь отсидеться?
— Не пойду, конечно. Я сюда приехал не бунтовать, а учиться умным вещам. Мне до политической жизни Франции дела нет.
— Ну и трус.
— Называй как угодно.
— Дал тебе отец вольную, а как был ты в душе холоп, так им и остался.
Побледнев, Андрей посмотрел на барона с ненавистью.
— Убирайтесь, ваша светлость. Или я за себя не ручаюсь. — Руки сунул в карманы панталон и демонстративно отвернулся к окну.
— Да пошел ты! — выругался Строганов-младший. — Без тебя обойдемся. — И, уйдя, хлопнул дверью.
А художник пробормотал:
— Бешеный щенок. — Стиснул зубы. — Бедный Александр Сергеевич. Каково ему будет, коль узнает?
Между тем юный Строганов, Ромм и де Мишель на коляске дядюшки Жюля поскакали к центру города. Поначалу хотели двинуться к Арсеналу, но, столкнувшись с толпой, направлявшейся в Дому инвалидов, спешились и отправились вместе с народом. Оказалось, что в Арсенале люди захватили только ружья, порох и пули, а нужны были пушки с ядрами. И как раз в Доме инвалидов содержался небольшой музей артиллерии — хоть и экспонаты, но действующие.
— А охрана большая?
— Да какая охрана! Все давно разбежались или перешли на нашу сторону.
— Инвалиды отбиваться не станут?
— Делать им больше нечего, жалким старикам.
И действительно: всей толпой навалились на ворота, начали раскачивать, те слетели с петель. Пушки располагались во внутреннем дворике — нападавшие побежали к ним по двум галереям.
— Пушек только двенадцать.
— Больше и не надо.
— Ядер мало.
— Ничего, сколько есть.
Покатили орудия на лафетах к выходу. А из окон на них глазели перепуганные ветераны, плохо понимая, что происходит.
Поначалу мятежники главной целью своей посчитали Версаль, а Бастилия была только промежуточным пунктом— как один из источников новых вооружений. Но когда со стен крепости-тюрьмы раздались выстрелы (гарнизон явно собирался сопротивляться), ярость толпы обрушилась именно на Бастилию. Ведь она недаром считалась символом французской монархии, символом произвола власти — по велению короля, без суда и следствия, в крепость бросали каждого ему не угодного. Вся ее архитектура — толстые высокие стены с бойницами, неприступные башни по периметру, отдаленно напоминавшие шахматные ладьи, — навевали мысли о незыблемости старых порядков. Взять Бастилию значило потрясти основы. Взять Бастилию значило поверить в силу революции. Без Бастилии король превращался в глазах народа в рядового гражданина, Луи Капета. С королем шутки плохи, он сакрален, богоизбран, а с Луи Капетом можно поступать как угодно, даже обезглавить. Взять Бастилию значило преступить ту черту, за которой уже все дозволено.
Толпы горожан (многие с ружьями, большинство же только с топорами, молотами, пиками) окружили тюрьму со всех сторон, призывая солдат сдаваться. Выстрелы со стен прекратились, но подъемный мост вроде не хотел опускаться. Было впечатление, что внутри цитадели шла какая-то странная борьба. Неожиданно из одной из бойниц выбросили белый флаг поражения. Осаждавшие взревели от радости, но буквально в следующее мгновение белое полотнище полетело вниз, вслед за ним — солдат, очевидно, выброшенный офицерами за предательство.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.